Все эти грехи появляются на экране перед зрителем и лежащей на диване девушкой, которая не реагирует ни на какие внешние раздражители. Реплики воплощенных грехов к ней и друг к другу, слова психолога — что это? Внутренний диалог в подсознании девушки, пытающейся разобраться в себе на сеансе психоанализа или плод воображения странного психолога? И вообще, кто тут реален, а кто — лишь химера воспаленного мозга? Как в известной философской дилемме, кто кому снится: девушка психологу или девушке весь этот групповой театр теней? В этом театре нереальны все. И все одновременно реальны. Каждый грех имеет свой голос, характер, свое лицо. А вот персонажи-люди на их фоне выглядят бесцветно — безликими. Девушка пытается бороться с грехами внутри себя или это истерическая игра в поддавки, когда все понарошку побежденные грехи легко могут возродиться в любой момент? До поры скрываясь в недрах вместительного шкафа нашей слабой человеческой натуры.
Карина Барби, сыгравшая грех Сладострастия, вызывает свой актерской игрой много вопросов. Её голос, манера говорить, пластика совершенно не вызывают ассоциаций именно со сладострастием, несмотря на отличную фигуру и сексуальную, скажем так, одежду, манящей эротичности ей не хватает, на мой взгляд, как и актерского мастерства. Хотя есть тут одна фишка… Если бы заменить название Сладострастие на Похоть, например, то образ этот был бы сделан на твердую десятку. И все минусы созданного ею образа превратились бы в плюсы. Хотя кто знает, чего хотел от актрисы режиссер. И что хотела показать и сказать сама Барби.Сюжета как такового нет. Герои появляются в кадре, общаются или пытаются это делать, пропадают из кадра. Звучат выстрелы, в дверь ломится крикливо-визгливая толпа, карикатурные лица гостей лишь усиливают ощущение абсурда. И это дает зрителю возможность самому трактовать происходящее на экране так, как он это видит и воспринимает.
Вот это одно из достоинств фильма: заставить зрителя думать, пытаться понять свои ассоциации и аллюзии режиссера, его отсылки и его посылы. Мне подумалось после просмотра, что если человек пассивен, не сопротивляется грехам и искушениям, то постепенно от него остается только пустая оболочка, ворох одежды, как кожа змеи после линьки. Если он всеяден, то есть неразборчив в потреблении (последний грех говорит об этом), человек исчезает, оставляя после себя лишь кучку шмоток. Был ли вообще этот человек? Есть ли он вообще в нашей жизни? Пустота, она и есть пустота. Если нет особых достоинств и добродетелей, чем заполнить ту пустоту, что раньше определяли нашу личность, придавая ей характерные, хоть и не совсем приятные черты? Потакание и не сопротивление греху ведет к исчезновению человеческого, живого в человеке. Делая его «ненастоящим» в своей и чужой реальности, где у человека нет действия, а только слова, слова, слова… Неужели, если мы избавимся от всех грехов, то от нас ничего не останется, лишь пустая оболочка?
Крайне занимательное наблюдение получилось, прочла с удовольствием! Честно сказать, слоган картины, звучащий как «А о чем Вы думали утром, когда выливали заварку в раковину?» не особо заинтриговал в отличие от изложенных в рецензии мыслей. Глядя на фото Барби действительно закрадываются мысли вовсе не о сладострасии, а о чем похлеще, пожОстче. Подобная зарисовка на уже ставшую риторической тему отчасти отсылает еще и к творчеству Тарковского, который был приверженцем помещения своих киноперсонажей в то ли вымышленный, сновиденческо-иллюзорный, то ли в реальный, но отдающий недюжинной фантасмагорией мир.
Спасибо, Оксана. 🙂 Слоган и правда странный. 🙂 Секретарша вылила чай в раковину, забились трубы, пришлось вызывать сантехника, который все не приходит, и весь распланированный день идет насмарку. И кто в этом виноват? Кто вообще виноват в том, что не получается в жизни ничего из того, что хочется?
А Карина просто играть не умеет совершенно. Бывшая стриптизерша, но даже двигаться не умеет так, чтоб это эротично и красиво смотрелось. Похоть она сыграла на отлично, а вот Сладострастия там нет.