Рейн и ее друзья мечтают свалить с планеты, где они вынуждена работать по кабальному контракту. У них появляется шанс, когда на орбите оказывается заброшенный корабль с работающими криокамерами. Вот только на корабле прячется кое-что еще…
«Чужой» — больше чем просто «еще один ужастик про монстра в космосе». Каким-то рандомным способом в 
далеком 1979 году Ридли Скотту, Дэну О’Бэннону и Хансу Гигеру удалось сделать невероятное — снять историю про монстра, буквально символизирующего собой всё нечеловеческое, всё неземное, всё чуждое, что только можно себе представить — и про отчаянную попытку борьбы с ним, обреченной, если вы не Сигурни Уивер или ее кот. Даже ее создателям не удалось повторить секрет этой ленты (эталонный боевик «Чужие» оставим на одиноком пьедестале знаковых сиквелов, но это уже совсем другой жанр). Ни попытки продолжить историю Рипли, ни разухабистые кроссоверы с Хищниками, ни философски-заумные медитации в «Прометее» и «Чужом: Завете» не смогли приблизиться к оригиналу.
А скромный уругваец Феде Альварес смог. Как это у него получилось?
Я видел ту самую короткометражку Альвареса, открывшую ему двери голливудских киностудий — «Паническая атака». За пять минут и триста долларов ему удалось сделать то, что редко удается многомилионным блокбастерам — создать пугающий образ инопланетной силы столь разрушительной, что 
никакие силы землян не в силах обуздать ее — что уж говорить про маленького мальчика, глазами которого мы видим начало катастрофы. Это ощущение беспомощности перед лицом непонятного, жуткого и инфернального врага Альварес пронес и через другие свои работы — будь то сиквел «Зловещих мертвецов», или история столкновения со страшным слепцом в «Не дыши», а теперь и «Чужой: Ромул». Кто-то скажет — легко снимать истории на таком богатом материале. А я скажу — еще легче на таком материале облажаться.
Да, Феде Альварес не изобретает велосипед. Он практически компилирует все «вкусные моменты» из всей франшизы — начиная с обломка корабля «Ностромо» и заканчивая жуткой тварью, которая будто пришла из генетической лаборатории «Чужого: Воскрешение» (тощий и аномально высокий баскетболист Роберт 
Боброцкий может больше никогда не сниматься в кино, но в его историю он уже вошел в образе Отпрыска). Да и Рейн выглядит, как попытка повторить образ Рипли — а он неповторим. Порою степень заимствования становится почти неприличной — когда подключенная половина робота-андроида оказывается копией Эша (Иэн Холм ушел из жизни 4 года назад, но вот он собственной половиной персоны). Но есть у уругвайца какой-то секрет, который позволяет ему оставаться на плаву и держать зрителей у экранов.
Возможно, этот секрет — в создании крепкой истории. Не случайно мы начинаем с объемистой экспозиции о жизни Рейн, ее брата-андроида Энди и ее друзей на богом забытой станции. Рейн пытается вырваться с мрачной планеты, где никогда не светит солнце, капли дождя на окнах стекают как в фильме «Бегущий по 
лезвию», а равнодушные бюрократы ставят ее на место — сиди, не высовывайся, работай и умри здесь. В это же время какие-то скоты избивают на улице Энди — и вот мы уже подключены к этой парочке, мы хотим, чтобы они выбрались из этой передряги, мы понимаем их мотивацию, почему они прутся на чужой (хм!) опасный корабль ради шанса свалить в условный рай на другой планете. Остальные участники горе-экспедиции рисуются более скупыми, но яркими мазками — например, агрессивный Бйорн не доверяет Энди, потому что из-за рационального решения такого же андроида в прошлом погибли его близкие (привет герою фильма «Я, робот»). Вообще, линия Энди оказалась в фильме одной из самых оригинальных, если забыть о заимствованиях из других частей. Ведь «апгрейд», который делают роботу на «Ромуле» ради спасения команды, делает из него совершенно другую личность с другой мотивацией и целью — и молодой Дэвид Джонссон Фрэй отлично справляется со сложной ролью.
Всё остальное — лицехваты, «что-то в воде», тающие ряды команды, набирающий мощь ксеноморф (бонус — новая стадия жизненного цикла «чужого», скабрезно срисованная с женской анатомии) — всё это сделано с целью доставить удовольствие поклонникам первого «Чужого». И это удалось.
Отдельно похвалю дизайн космической станции — все эти светящиеся квадратные кнопки, одновременно и ретро- и футуристический дизайн. Ведь если Ридли Скотту с командой в 1979-м году приходилось фантазировать о том, каким будет интерфейс общения компьютера и человека, отталкиваясь от прототипов 1970-х, то Альваресу приходится придумывать, как могли бы развиваться именно эти придуманные Скоттом фишки — то есть по сути изобрести параллельные 1970-е в мире «Чужого». Даже на уровне шрифта титров Альварес говорит нам — «Я вам не чужой, смотрите меня, полюбите меня». И это срабатывает. С одной оговоркой. В памяти о фильме остаются как раз те самые скопированные из старого фильма ходы — как будто на скелет ксеноморфа нарастили генномодифицированное мясо, но под кислотой времени оно все равно отпадает, и остается тот самый классический костяк, который мы все помним и любим. Пусть так. Феде, ты всё равно молодец. Ты нам точно не Чужой!
Loading ...
Добавить комментарий