Рецензия на фильм «Столетие Адольфа Гитлера — последние часы в бункере фюрера» (100 Jahre Adolf Hitler — Die letzte Stunde im Führerbunker, 1989 г.)

Пока на границе с ФРГ не всплыла «Подводная лодка» Вольфганга Петерсена, а в СССР, убоявшись её перископа, сразу не запретили ей выход в прокат, западногерманские постановщики вообще никак не касались нацизма. Конечно, косвенные отголоски этой темы можно найти ещё в «Ложном движении», но это всё скорее на уровне невысказанных чувств. В СССР, где признавалось упадническим любое настроение, кроме вечного «одобряем-с», и так не допускали до зрителя «новое немецкое кино», разве что в порядке исключения просачивались вполне нейтральные ленты. А уж Кристофа Шлингензифа, сними он свой фильм раньше, и вовсе встретили бы в штыки все акулы пера «Советского экрана» и «Искусства кино». В эпоху перестройки, когда пал железный занавес, вслед за ним берлинская стена, а две враждующие державы впервые пожали руки на саммите в Рейкьявике, Шлингензиф как-то не попался на глаза ни одному самопальному переводчику, чьи рыкающие голоса навечно стали символами эпохи vhs.
Кристоф Шлингензиф, несмотря на глубоко авангардную нишу в «новом немецком кино», был вполне богемным человеком. Его ранний фильм «Menu Total», тот самый, который не смог досмотреть до конца Вим Вендерс, гордо покинув просмотровый зал Берлинского кинофестиваля, привлёк к нему внимание Удо Кира, друга (и любовника) Р. В. Фассбиндера, обладавшего огромным количеством связей в немецком кино (да и вообще снимавшийся по всей Европе). Неизвестно, чем юный Кристоф привлёк уже зрелого Удо (актёр был старше на 16 лет). Возможно, совершенно отмороженным мозгом, где рождались какие-то странные, непонятные образы, ассоциации, что выливалось в экстремальный авангард. Шлингензиф не желал идти на контакт со зрителем, не был склонен к высокой культуре, как утончённый Вернер Шрётер, тоже начинавший с экспериментального кино. Кристофа привлекала провокация, а участие в его часто любительских по стилю фильмах известных актёров в лице Удо Кира, Тильды Суинтон, Маргит Карстенсен (вдовы Фассбиндера) льстило его самолюбию.
Кристоф Шлингензиф вращался в своём маленьком мирке дурно воспитанных юнцов, не имея никакого влияния на немецкий кинематограф. Для критики, восхищавшейся работами Фассбиндера, Вендерса, Шрётера, Шлингензифа как бы не было. Ну, то и неудивительно. Его фильмы скорее могут вызвать негодование взыскательного зрителя, поскольку юный Кристоф лишь забавлялся с камерой, не имея надобности что-то вкладывать в свои работы. Оттого их мало кто знает, а среди списков must see, которые составляют критики, имя Шлингензифа вы не найдёте. Это уж на ваш страх и риск – как говорится, за последствия не отвечаем.
Под конец 1980-х гг., когда чуть накренилась берлинская стена, а выпавший оттуда кирпич едва не пробил рано поседевшую голову чуда-юда из Оберхаузена, Кристоф вдруг вспомнил (да скорее Удо подсказал), что в 1989 году будет 100 лет самому…
Справедливости ради надо сказать, что про Гитлера документально-игровой фильм в 1977 году снял Ганс Юрген-Зиберберг, яркий мастер немецкого авангарда. Мерзопакостных сцен в его фильме не было, зато была бездна смысла. Но Кристоф иначе представлял себе Гитлера. Тем более уже 2 года прошло с момента выхода «Некромантика», моментально ставшего культовым фильмом. Кристоф был падок на славу, оттого усиленно думал, чем ещё можно шокировать. И придумал он вот что – в бункере, в полной темноте, обитает вся нацистская верхушка, почти утратившая человеческий облик (или никогда не имевшая его). Похотливые, завистливые, трусливые немецкие боги. Люди привыкли их видеть в блеске славы и лоске пропаганды, но Кристоф новаторски вообще убрал цвет. Герои, как крысы, живут в полной темноте, светят друг на друга фонариками и впервые предстают как обычные, заурядные, никчёмные люди, волею случая вознесённые на олимп власти.
Неприятно (а кому-то и горько) признавать, что так называемые тираны в реальности не всегда шекспировские злодеи, а чаще ничем не примечательные люди, не отличающиеся ни умом, ни талантами, которых рок словно в насмешку поставил над большинством, оттого и был позднее встречен с неприятием «Молох» Александра Сокурова. Навряд ли мастер артхауса вообще подозревал, что есть такой режиссёр Кристоф (о нём и в Германии далеко не все знали), однако в изображении Гитлера Сокуров во многом пошёл по стопам Шлингензифа, сам того не подозревая.
Кристоф Шлингензиф ещё и остраняет действие, делая фильм о последних часах Гитлера в жанре мета-кино. Но этот приём впервые у Кристофа воспринимается не выпендрёжем богемного тусовщика, а необходимым художественным приёмом. Это как бы развенчание тёмной славы фюрера и окружавших его помощников. Ещё Карл Маркс справедливо писал, что «человечество, смеясь, расстаётся со своим прошлым». Вот и Шлингензиф предлагает зрителю воспринять свою «мистерию-буфф» в качестве «прощания с иллюзиями». Гитлер, образно выражаясь, сдох как подзаборный пёс, а вместе с ним и его наследие. Словно предчувствуя «ветер перемен», Шлингензиф как бы призывал не брать в будущее священных монстров прошлого. А несколько позднее Шлингензифа, уже на развалинах Советского Союза, похожую редукцию совершил Алексей Герман, представив символ эпохи в образе жалкого старика, лежащего в собственных моче и дерьме, пока его приближённые грызутся друг с другом за власть.
Очень жаль, что мы так и не можем выйти ни из бункера Гитлера, где нацистский пёс нашёл свой достойный конец, ни тем более из покоев кунцевской дачи, где агонизировал генералиссимус Сталин. Люди слишком чтят тиранов, чтобы вот так запросто, смеясь, с ними проститься. Оттого и «Хрусталёв, машину!», и «Молох» были встречены и в России, и в мире отнюдь не овациями. А достойный среднеметражный фильм Кристофа Шлингензифа и вовсе никто не знает!

6,5

Страница фильма в КЛУБ-КРИКе