Для японской литературы первой половины ХХ века Эдогава Рампо был тем, кем для американской Эдгар Аллан По, а для английской — Уилки Коллинз. Рампо был демиургом нового жанра, творцом детективных и мистических историй в их актуальном и по сей день для японской культуры виде, взросших своими мотивами на фертильной почве всей японской мифологии и философии. И несмотря на то, что к литературному наследию Эдогавы Рампо с середины 50-х годов прошлого века обращались столь разные японские кинематографисты, как Киндзи Фукасаку, Ясудзо Масумура, Тэруо Исии, Акио Дзиссодзи и Нобору Танака, в большинстве случаев эти экранизации страдали в первую очередь от эксплицитной избыточности, представляя из себя не сернокислотный концентрат философии, уравновешенный изысканно-жестокой формой, а субстратную аппликацию из сугубо эксплуатационных сцен насилия и секса. Впрочем, среди всей этой нарочито провокативной кинопродукции, торговавшей лишь именем Рампо в титрах, выделяется картина «Близнецы» 1999 года, снятая главным авангардистом и мэтром киберпанка всего японского кинематографа ХХ века Синъя Цукамото, который самобытно переиначил оригинальный литературный первоисточник, оставив лишь имена главных героев, время действия да схожий рисунок макабрической атмосферности, расставив морально-этические акценты уже совершенно по-своему.
Начавшись как довольно традиционная околомедицинская драма гуманистического толка, в которой отзвуками эха отдаются мотивы «Рыжей бороды» и»Пьяного ангела» Акиры Куросавы, «Близнецы» вскоре меняют рельсы кинематографической обыденности, обретая явственные черты кошмарного киносна, который деконструирует и деклассифицирует привычные жанровые объекты и формы по авангардному и сюрреалистическому принципу. Сна, рождающего чудовищ в голове главного героя фильма — врача Юкио, который поступательно, но окончательно начинает терять собственную личность, перестает самоидентифицироваться в окружающем его социуме, становящемся для него все более чужим, опасным, враждебным. Неровно дышащий к заднеприводным удовольствиям еще со времен приснопамятного киберпанкового «Тэцуо, железного человека«, Цукамото в «Близнецах» начисто переиначивает оригинальную фабулу рассказа Эдогавы Рампо, рассказывая не только об утрате личности по кривозеркальному канону Джекилла и Хайда, но о потере сначала жизненных ориентиров, а потом и вовсе обыденной сексуальной ориентации. И чем дольше в нашем мире начинает пребывает доппельгангер Сутекити, тем больше Юкио перестает быть самим собой и понимать вообще кто он такой и для чего пришел в этот суетный ничтожный мир маленьких людей и больших бед, от них проистекающих. Цукамото усиливает многократно в своей картине тему социального неравенства, создавая на выходе пронзительное авторское высказывание о том, что хоть бедность и не порок, но постоянно быть одухотворенным и принимать свое жалкое положение, как данность, как некий извращенный вид испытания, быть по-буддистски кротким и принимать все удары судьбы — чревато. Бунт рано или поздно созреет, и привычная сегрегация взорвется актами мотивированного кровавого насилия, тотальной ненависти, когда и брат уже не пожалеет брата.
Ему начинает надоедать работа, ибо дальнейших целей в спасении жизней других людей Юкио не видит ввиду того, что он с собственной жизнью совладать не в силах. Ему становится противной жена, касаться которой он уже не желает, ибо он ее разлюбил, ибо она внезапно стала для него элементом иного круга, но которую начинает неистово желать близнец — представитель социального дна, ворвавшийся в жизнь Юкио с единственной целью — подменить и отменить его, разрушить тот привычный набор устоев, к которым Юкио был приучен с детства, который его близнец, в реальности которого приходится сомневаться вплоть до финала, был лишен, а теперь требующий себе все в троекратном размере. Ему в конце концов и собственное отражение кажется не более чем уродливой маской, которую хочется содрать живьем. Однако стать сызнова самим собой уже Юкио не дано. Бередятся старые раны, гноятся новые, а прошлое не отпускает. Безвинных не будет. Но в отражении Юкио увидит уже третье лицо. Того, кем он является на самом деле.
Loading ...
Добавить комментарий