Кино нападает на ТВ — отзыв на триллер «Смерть в эфире» (Live!, 2007)

Широкое белое полотно большого искусства никогда не простит маленькому голубому экранчику победы в битве за численность аудитории. Более полувека кинематограф периодически создаёт фильмы о пагубном влиянии СМИ и ТВ, в частности. Почти во всех антиутопических картинах телевизионный ретранслятор — средство манипуляции неких злых сил. Грамотная компания давно уже поставила, в наших умах, знак равенства между телевидением и мизантропией. Человек для боссов от ТВ — мясо и не более. Фильм Гуттентага, в этой концепции, не лучше и не хуже других. До «Телесети» Люмета, конечно, далеко, но смотреть можно.

Сюжет про русскую рулетку, с обязательным проигравшим, в прямом эфире занимателен, сам по себе, но реализация оказалась не так увлекательна. Режиссёр явно преследовал идейные цели, вкрапляя многочисленные диалоги об ответственности ТВ перед обществом с прочими подробностями профессиональной кухни в полудокументальной манере. Получилось не очень убедительно и откровенно надумано. Но не суть: заявленное шоу «Live» имеет метафоричный смысл, хотя ознакомление с тонкостями работы телевизионщиков пошло бы фильму на пользу. «Смерть в эфире» может вызвать катарсические охи и ахи только у тех, кто ТВ не смотрит, вообще, априори считая его источником зла. Уровень телевещания перед натиском оккупирующей всемирной паутины настолько высок, что мало одной банальной мысли о циничности и неизбежной деградированности социума, чтобы держать у киноэкрана зрителя. Лучше уж посмотреть один выпуск ДОМ2: и мерзостнее, и короче, и подинамичнее. В этом плане радует политкорректно разношёрстная подборка участников шоу. Ролики с их участием — лучшее в картине.

Концептуальная композиция любопытна. Ровно 60 минут мы как бы проникаем в профессиональный мир по созданию телепрограммы без купюр, где явно иронизируется популярнейшая американская передача, известная своей независимой аналитикой, «60 минут», а затем ровно по стандарту получасового шоу (23 минуты) развивается само действо и в финале пафосный эпилог, характерный для избранного создателями стиля. Схему преодолеть не удалось, в силу обильной риторики и плохой игры Евы Мендес, не вылезающей из кадра. Самоубийство одного из героев сведётся к иллюстрации желания и полученного результата героини Мендес про то, что она не хочет быть обычной, боится маленького некролога и т. п. Вообще, героиня слишком много говорит, вроде бы сенсационных, но по сути банальнейших вещей, типа того, что за искусством стоит не талант, а исполнение желаний обывателя, а ТВ только слуга на службе у прогнившего общества. Так то оно так, только какой смысл в герое операторе, зачем неперсонифицированная повсеместная ручная камера и какова точка зрения автора? Скажете, это неважно. Пусть так.

У героини в кабинете висит постер «Сладкой жизни» Феллини. Там персонаж Мастрояни был беспринципным журналюгой, готовым пойти за сенсацией куда дальше, чем современные деятели СМИ. Гуттентаг не Феллини и малый процент искусства его работы тонет в пафосной скучной публицистичности. Злобная сатира превратилась в нейтральную иронию. Ангажированность пагубна для художника, но при создании таких остросоциальных сюжетов позиция необходима: только её наличие может придать остроту изображаемой истории. Выбрав в ориентиры аполитичного «чистого» художника Феллини, Гуттентагу не хватило смекалки подсмотреть в шедеврах итальянского гения наличие тонкой связи создателя и его героев.

6 из 10

Страница фильма «Смерть в эфире» в КЛУБ-КРИКе