Порвав с монтипайтоновской скетчевой стилистикой, но унаследовав ее непревзойденный черный юмор, Терри Гиллиам снимает кино, закрепившее за ним статус одного из лучших голливудских визионеров. Стартуя прикупленными по случаю облаками и мерцающей неоновой вывеской, «Бразилия» 
распахивает двери в дивный новый мир. Мир тот являет собой бюрократический рай, где без бумажки 
ты букашка, а на каждую расписку приходится расписка в получении расписки. Случайно сбившая типографские настройки муха становится виновницей неприятного инцидента, когда вместо террориста Гарри Таттла владеющее миром Министерство сбора информации арестовывает тихого семьянина Арчибальда Баттла. Соседка последнего пытается 
добиться правды, а скромный клерк Сэм Лаури — спасти слишком любопытную девицу, что гением чистой красоты является к нему во снах.
Эти самые сны становятся частью двухуровневой структуры фильма, кривым зеркалом отражая события, происходящие в жизни героя. Реальность здесь — антиутопическое стимпанковое пространство недавнего будущего, где бал правит разбушевавшаяся эклектика. Викторианские интерьеры мирно соседствуют с причудливыми футуристическими приборами, а пропитавшиеся табаком и нуаром строгие костюмы клерков — с немыслимыми 
нарядами престарелых див. Сам город представляет собой своеобразный небоскреб, 
верхними этажами упирающийся в нарисованное небо и опутанный системами коммуникаций. Вода, отопление, электричество, телефонная связь — все, без чего немыслима нынешняя цивилизации — здесь сковывает и уродует ее, визуализируясь в несметном множестве труб. Труб разных форм, цветов и диаметров, вырастающих из старинных гобеленов 
особняка мадам Лаури, выныривающих из декоративного фонтана помпезного ресторана и ветвящихся в уютной гостиной Баттлов. 
Не выступают наружу они только в холостяцкой квартире Сэма, словно подчеркивая его нежелание жить по правилам, установленным этим миром. Мрачным миром, смахивающим на большую канализацию, населенную серыми канцелярскими крысами. Одинаковые шляпы, плащи и сюртуки снуют туда-сюда по бесконечным коридорам с кипами бумаг, на которые нужно 
поставить подписи, штампы, резолюции. Маховик бюрократической махины способен сбить с ног, а столкнувшийся с ним маленький 
человечек обречен на мытарства несчастного Йозефа К. Величие системы и ничтожность каждого ее винтика наиболее остро ощущаются в огромных полутемных вестибюлях министерств с их высоченными сводами, огромными скульптурами и бесконечными мраморными подступами к справочной стойке.
Внешне «Бразилия» действительно больше кафкианская, чем, несмотря на бытующее мнение, оруэлловская, но и то лишь каркасно.
Если собрать воедино едкие сатирические зарисовки, разбросанные по фильму, станет понятно, что Гиллиам мимоходом высмеял все, что попалось под руку. Вы уверены, что ваш начальник — идиот? Полюбуйтесь на истеричного мистера Курцмана, который не умеет принимать решения и панически боится ответственности. А сами, наверное, просиживаете половину рабочего времени в интернете? Так и здесь офисный планктон, развивая слух, бдительность и боковое зрение, смотрит старую добрую «Касабланку». Далее — не менее 
правдоподобно оживают иные миниатюры из среднестатистической жизни. 
Дорогие рестораны втюхивают вместо еды какие-то поносные шарики, солидные мужчины в транспорте прячут глаза за газетами при виде женщины-инвалида, а коммунальные службы неприкрыто радуются, когда им удается окончательно все доломать вместо того, чтобы починить. Страну тринадцать лет к ряду атакуют террористы, а власть нагло заявляет, что контролирует ситуацию. Расфуфыренные матроны меряются талантами своих пластических хирургов, на каждого богатого шарлатана приходится по длинноногой красотке, а модным трендом становится леопардовый сапог на голове. Искаженная вселенная Гиллиама зеркалит реальный мир, как сны Сэма зеркалят ее саму. Гниение всех жизненных сфер изображено гротескно, гипертрофированно, но до боли узнаваемо. Ведь и сейчас вряд ли кто-то оценит хотя бы в грош жизнь случайного свидетеля властного беспредела, и все так же никому нет дела, что где-то маленькая девочка понапрасну ждет своего папу, который никогда не вернется.
Финишируя дорогой, петляющей меж залитых солнцем зеленых холмов, «Бразилия» дарит своему герою маленький личный рай. Однако посчитать финал хоть сколько-нибудь жизнеутверждающим способен, наверное, лишь законченный эскапист. В своих мечтах можно бесконечно парить в небесах, изображая гордого сокола. Можно наделять неряшливую мужеподобную тетку ангельскими чертами. Можно, черт побери, хоть захлебнуться этой имитацией счастья — ни капли его не выплеснется наружу, в реальный мир, в реальную жизнь. А там — закостеневшая система, готовая своим весом раздавить любого бунтовщика, и полное отсутствие альтернатив. Внутренняя свобода, которую Гиллиам ставит во главу угла, по сути, ничем не отличается от банального бессилия. И если это единственный выход, то лучше закончить свои дни в больничной палате с подушкой на лице, как Рэндл Патрик Макмерфи, чем в пасторальной Бразилии Сэма Лаури.
Loading ...
Добавить комментарий