Продолжаем разбор конкурсных рассказов, попросивших о «досрочной» рецензии. С текстами самих рассказов конкурса «Чертова дюжина Darker» можно ознакомиться непосредственно на сайте конкурса.
Санитарная обработка
Спускаясь в подвал собственного дома, Олег еще не знал, с каким ужасом ему придется столкнуться. Ведь его невидимыми соседями в доме стали чудовищные и прожорливые насекомые…
Автору удалось создать историю, способную реально напугать «насекомофобов», да и вообще поежиться любого, у кого в доме в подвале творится разложение и разруха. Удалось ли к «хищной органике» добавить увлекательную историю? Давайте разбираться.
Первые два абзаца пришлось перечитать раз пять, и все равно ничего не понял. Копирую текст сюда с комментариями.
«Возвращаться – плохая примета.
Олег не считал себя суеверным, но повернул обратно с большой неохотой (откуда? Куда?). Эти недоумки (какие недоумки? Не было в тексте еще никаких недоумков?) еще не успели попасться на глаза, а уже испортили утро. Из запоздалого сообщения (Какого?), изобилующего извинениями и орфографическими ошибками, он понял, что вчера неразлучная парочка (какая парочка?) за несколько часов успела прогуляться по объекту (о Господи, по какому объекту?!), напиться в заводоуправлении (где?!!), утопить казенный фотоаппарат и наехать на цементовоз (а-а-а-а!!!). В общем, все как всегда (Автор, вы всегда так начинаете рассказы?). Вот только придется брать свой фотик (кому? Олегу?), времени в обрез. Он долго избегал командировки, а стоило собраться – полезли неприятности. Но он не верил в дурные знаки и не читал гороскопов.»
Начинать так рассказ крайне рискованно. Читателю еще не предложили ничего – ни истории, ни страха, ни героев, а уже запутали там, что выть хочется. Как в том мультике: «Что, повторить? А, ну, значит, та самая блоха с того берега лужи…»
Стряхнув с себя абстрактное нагромождение фотоаппаратов и цементовозов, прорываемся до главного: некто Олег что-то забыл дома, и возвращается домой…
«— Уходи в свой любимый подвал! – сказала она сегодня вместо «доброго утра». – Ведь ты отдыхал там от семьи?»
Не понял… Он же в командировку ехал!
Дальше герой отправляется в подвал, где его явно не ждет ничего хорошего. Тут мне лично не хватило важной визуальной информации – в каком доме живет герой. С одной стороны, по описанию семья Олега – явно городские жители. Живут явно в многоэтажном доме. Но потом: «Дом был пуст». Может быть, они живут в частном доме? Понятие «подвала» в этом случае сильно меняется. А ведь это важнейший элемент рассказа. Почему подвалом распоряжается только Олег? (у него «свое убежище», и свои ключи на полке)
«Олег неуверенно шагнул, ступня с хрустом подвернулась» — еще один важнейший поворот рассказа, но как-то непонятно, с чего это у героя подвернулась ступня. Нет, в жизни всё бывает, конечно, но в рассказе я бы добавил какую-то более вескую причину падения.
Тут, надо полагать, пролог заканчивается, и теперь герой будет долго выбираться из подвала. Не знаю, у всех вкусы разные, я бы такую историю начал сразу с ситуации заточения, а потом можно и «флешбеком» дать, как герой попал в такую переделку. А тут получается, что героя к подвалу идет медленно, преодолевая кучу слов, ненужных деталей, все эти непонятные цементовозы… Зачем? Читатель ждет страшную историю. Дайте ему ее!
Когда проблема героя становится понятна, читать уже интереснее, но тут автор решает расцветить текст эффектными сравнениями и «красивостями». Причем с красивостями явно перебор. Почти подряд идут: «разноголосие оставило гул на отмели», «монотонный спутник» (?), «Паника поползла метастазами», «Карусель воспаленных мыслей», «Уродливый спрут из старой одежды». И – вершина этой метафорической атаки: «Выступившая слеза шевелила щупальца аморфного силуэта». Автор, это – перебор.
Хорошо подано описание мирного быта семьи, когда «тремя метрами ниже» глава семейства лежит парализованный в подвале. Значит, это всё-таки частный дом. Или она живут на первом этаже?
«По лицу вереницей ползли отвратительные насекомые, смахивающие на откормленных клещей.» — отличное дополнение к новостям о мухожуках, наполнивших этой весной Москву. Но все-таки странно, как Олег не замечал колонии насекомых (и дохлой кошки) в подвале, где он, судя по всему, проводил много времени.
«Колонии гадов пестрели мусорной добычей: полиэтиленовые мешочки, конфетные фантики, двухрублевые ручки и прочее поддиванное хозяйство». Поддиванное хозяйство – это хорошо. А вот двухрублевые ручки… Такие еще бывают?
Биологически-отталкивающие описания делают своё дело – читать и правда жутко. «Между средним и указательным пальцами красовалась лиловая опухоль с пятак, а посередине из кожи торчало лопнувшее брюшко насекомого. Передняя часть вгрызлась вовнутрь и осталась там.» Автор, завязывайте с этим, а то дальше читать уже тошно…
«В тридцати сантиметрах от того места, где Регина наливала молоко» Вроде было три метра…
Несколько затянутой показалась сцена с играющей дочкой. И очень странная реакция ребенка на «паучиз» под покрывалом: «Шипите? Лучше бы не вылезали из-под кровати!» Девочка – супергерой? Откуда она знает, что надо свистеть?
Сон героя с непонятным Охотником выбивается из колеи рассказа.
«Олег провалился из забытья, быстро открыл глаза» — обычно проваливаются В забытье.
«Теперь он знал, что делать. И делать это нужно было как можно скорее.» — откуда он это узнал? Непонятно.
Спасение с помощью «хэви-металл»? Любопытно…
Бравая концовка, в которой папа и дочка (которая только недавно научилась выговаривать букву «р») бродят по городу, как охотники на привидений.
***
Что же, по ощущениям похоже на «Мимик» Гильермо дель Торо. Физиологично и жутко. Но кроме самого описания ползущих тварей, картинка не склывается. Что строили тараканы? Откуда они появились? Почему Олег занимается «музыкальной дезинфекцией» (с малолетней доченью), а не городские службы? Почему маленькая Дина отреагировала так, будто всю жизнь боролась с тараканами? Как Дина и Олег догадались об эффекте музыки? И еще – из рассказа буквально на середине «выпала» жена героя Регина. Что ж, описывать тошнотворных насекомых у автора получается хорошо. Осталось придумать, как привязать у этому героев и историю.
И все-таки по поводу первого абзаца. Что это было? Что за парочка утопила фотоаппарат и врезалась в цементовоз??!
***
Воображаемый брат
Маленький Никита заводит себе воображаемого друга Вадика. Вадик совсем непохож на безвольного Никиту – он смел, агрессивен и зол. Очень скоро Никита поймет, что должен избавиться от Вадика, пока не произошло непоправимое…
Автор взял на себя трудную задачу – показать историю героя, охватив его жизнь с 5 до 22-х лет. Для рассказа на 17 тысяч знаков дело это неподъемное – в лучшем случае получится быстрый набор малосвязанных эпизодов. К тому же, не удалось показать развитие персонажа – Никита и в 5, и в 13, и в 22 мыслит практически одинаково, в одном стиле. Плюс – многократно использованная тема – навскидку: «Нерожденный» и «Месть нерожденному». Демонический нерожденный близнец героя – частый гость в хоррорах (в том числе азиатских). Посмотрим, как ему «живется» на российской территории.
Первое, что бросается в глаза – слабость конфликта. Мальчику не разрешают уходить со двора. Ну и что? А ведь это конфликт, который, на секундочку, спровоцировал появление «злого брата». Как уже упоминалось выше, сюжет нашинкован на маленькие отрывочки, которые не дают истории развернуться. Упомянутый дважды «маленький хозяин» — резануло, тем более, что термин явно введен лишь для замены имени «Никита». Не проще ли было написать «мальчик»?
Явление «брата» показано удивительно буднично. Малыш из сказки про Карлсона и то сильнее удивился явлению «друга», а тут – невидимка. Никита же реагирует на удивление отстраненно. Невидимка угрожает его родителям, но «Никита не вникал в эти слова. Сейчас ему было интересно только то, где спрятался этот Вадик».
«Вадик был с ним везде: на улице, дома, в детском саду… В последнем однажды и случилось то, с чего началось основное действие этой истории.» — э…Автор, это уже середина рассказа, куда уж начинать «основное действие»?
И, кстати, интересно, почему взрослые не замечают странного поведения Никиты?
«Может он и заметил, что Никита вдруг начал привносить какие-то новые идеи, когда они играли в солдатиков,» — лучше покажите эти «новые идеи». Он отрывал им головы?
Конфликт с Игорем тоже какой-то ненатуральный – начиная от ссоры из-за солдатиков, заканчивая странным маневром: «Со страшным треском ножка дивана сломалась и он, накренившись, швырнул Игоря дальше.» Не могу себе это визуализировать. Удивительны также последствия – в детском саду погиб ребенок, ударившись головой о чугунную батарею. Вывод: «хуже всех пришлось заведующей детским садом, за то, что в группе все это время стоял сломанный диван.»
Странно, что автор толком не поясняет происхождение «брата» ,ограничиваясь мимолетной репликой матери «Я только поэтому аборт и сделала.» Т.е. эпизодическая тетя Оля в курсе, почему «поэтому», а читатель – нет. А вот как реагирует тринадцатилетний ребенок, узнав, что его мать делала аборт: «Никиту будто ударило небольшим разрядом тока», «Он еще до конца не переварил новость об аборте». У тут, как рояль в кустах, к читателю снисходит откровение: «сильная волна понимания снесла его. Страшным открытием стало, что Вадим и Вадик – одно и то же имя». Прямо как в индийском кино…
Не возникает при этом никаких эмоций к Никите – ни сочувствия, ни страха. Уж очень поверхностно и банально идет рассказ.
На 22-летнего Никиту у автора остается всего страница текста. Мы и без того не успели проникнуться симпатию к герою, а тут еще такая характеристика: «беременность его избранницы не оставила ему особого выбора» Да, очень хороший мальчик.Попутно автор мимоходом и даже как-то комично избавляется от родителей Никиты: «на них рухнул шкаф за ненужностью оставленный когда-то на балконе». Со стороны это уже точно смотрится, как какое-нибудь «Очень страшное кино 6».
«злощастная» — надо бы «злосчастная», или уж лучше «злополучная».
Развязка завершает мучения Никиты, так и не прояснив тайны происхождения Вадима-Вадика. 22-летний герой не справился с 4-леткой?
Что потенциально можно было бы сделать с текстом? Отказаться от попытки объять необъятное, и вести рассказ только о взрослом герое, при необходимости вставляя «флешбеки». Заострить конфликты. Таки дать понять читателям, в чем вина (или воображаемая Вадиком) вина родителей Никиты и самого Никиты, иначе его действия выглядят хаотичными и немотивированными. Вадика в финале можно было бы и визуализировать – и пострашнее 
А еще лучше – придумать воображаемого брата с бОльшим воображением.
***
Из омута
Ульяна получает письмо о наследстве – старом доме в деревне, оставшемся после смерти двоюродной тетки. Девушка садится на электричку, и скорее оказывается в очень странном месте, откуда не так просто вернуться…
Рассказ понравился. У автора получилась затягивающая липкая атмосфера в духе Дэвида Линча – и правда, чтобы написать страшный рассказ не обязательно проливать на страницах кровищу. Иногда достаточно въедливой консьержки или навязчиво дружелюбных «родственников». При этом авторская задумка явно больше рамок рассказа, и, когда начинается самое интересное, рассказ скомкано обрывается, вывалив на читателя «объяснялку» вместо постепенного «открытия» тайны деревни Вахрушино.
Интересный начальный ход с консьержкой – когда вроде бы безобидный персонаж вызывает ощущение опасности и «неправильности» происходящего. Есть некоторый перебор с «вИдением» героини сквозь стены. На читателя попутно вываливаются детали будущей головоломки («Безвременье», «вечняк», «прыгун»), но это ответы на еще не заданные вопросы.
Мотивация Ульяны поехать в Вахрушино так и осталась тайной. Написать «С этого момента рациональную и последовательную в поступках Улю словно подменили» в принципе, конечно, проще
Абзац про «телефонные разговоры с коллегами» кажется лишним. Она же вроде уже решила поехать!
Дальше – посадка на поезд в лучших традициях платформы «9 и три четверти».
Поезд-червяк – это уже героиню хорошо пробрало… Но почему она с криком не убежала?
«Не могу идти, значит, нужно прыгнуть», — с шальной удалью подумала Уля и… оказалась в вагоне.
Что ж, если относиться к поступкам Ули, как к действиям Алисы в Стране Чудес, то все кажется вполне оправданным. И в поезде Алиса тоже ездила
В деревне сюрреализм крепчает – читать довольно интересно. Уже понятно, что это «проклятые городок» (классика жанра). Как же героиня будет выбираться?
Сцена с «родителями» тоже неплохо построена – героиня пытается себя вести рационально в явно иррациональной ситуации. Нить повествования – что за «вечняки», подставные «родители» и так далее – уже потеряна, но это не страшно. В иррациональности есть своя прелесть.
И вот тут, на самом интересном месте, вдруг включается «радио-объяснялка». «Отец» Ули прямым текстом выкладывает все тайны Вахрушино, которые героиня вроде бы должна была сама по крупицам собирать. Даже обидно.
Когда Уля попадает в «гроб», интересно поведение «деревенцев»: «- Доча… ты это… потише там, — сказал Лёня и постучал ладонью о дерево. – Ну, наша взяла, теперь ничего не поделаешь». Хорошая такая интонация – робко-зловещая.
Из ловушки Уля уж больно просто вырвалась. Видно, дедлайн подкрался – было бы интересно, разматывать, что там дальше, а история взяла – и закончилась, причем на довольно расплывчатой ноте: «Зато теперь знает, для чего живёт» И для чего же?
Повторюсь – темп для неспешной истории о «проклятом городке» выбран слишком быстрый. Но удовольствие от пребывания «Ули в стране Кошмаров» успеваешь получить.
Loading ...
Добавить комментарий