Материализация чувства вины — рецензия на фильм «Урод в замке» / «Чудовище из замка» (Castle Freak, 1995)

Человек — самый страшный зверь на свете. Эту простую и всем известную истину изощренно и завуалированно-эпатажно цитирует талантливый хоррор-режиссер Стюарт Гордон в своем произведении, основанном на небольшом рассказе «Изгой» писателя Говарда Лавкрафта, вываливая на неподготовленного зрителя тонны густого нелицеприятного кошмара, сжимающего заиндевевшую кожу словно мокрое постиранное белье, отжатое в сушке, изображая в центре кровавого спектакля уродливого монстра, являющегося результатом гнусной человеческой жестокости, эгоистичности, безответственности и беспечности. Никаких монстров в действительности не существует. Монстры среди нас. Люди и есть монстры! Многие из поклонников ужасов в далеком детстве тряслись от страха после сцен лицезрения убийства рыженького котенка и его обглоданного трупа, откусывания собственного пальца или внезапного поедания аппетитной груди проститутки, но повзрослев, начинаешь смотреть на столь тошнотворные кадры совершенно иным взглядом, улавливая скрытый смысл извращенно-выверенных актов насилия.

Безусловно, «Урод в замке» превосходен прежде всего как оригинальный и страшный ужастик, демонстрирующий во всей красе и со всех возможных ракурсов одинокого затворника замка, обезображенного до какой-то невообразимо отталкивающей степени натуралистичности, смахивающего на подгнившего мертвеца, а помимо этого истошно вопящего аки израненный хищник и неуклюже ползающего по территории как пациент больницы, испытывающий постоянные мышечные судороги. Но больше всего поражаешься тому, что это дикое когтисто-волосатое отродье — человек, вернее — его мутировавшая вследствие долгих лет истязаний и рабства сущность. Не какой-то вызванный магическим заклинанием демон, не зомби, не результат биохомических экспериментов, а фактически ребенок, на котором решила “отыграться” обезумевшая мать за неудачи в личной жизни. Нет! Не может такого быть! После подобных аморальных откровений хочется зажмурить глаза и не верить шокирующей правде, но мозг все равно начинает обдумывать вероятность столь монструозной трансформации. Отсюда и получается мощный эффект суровой реалистичности, который, вероятно, пугает куда больше и воспринимается болезненнее, чем омерзительно-прекрасный грим, когда зло не сказочно, не основано на придуманных легендах и мифах, а вполне может быть и на самом деле, ведь в мире известны случаи обнаружения детей-маугли, не имеющих навыков социального поведения. А что будет, если годами держать пленника на цепи в темном погребе и методично избивать плеткой без причины? Отсюда прям так и напрашивается привет «Мученицам» Паскаля Ложье.

Кроме ужасающе-крышесносящего визуального и звукового зрелища, кино сильно и своей драматической линией. Зрителям как в юном, так и в старшем возрасте от кровожадности урода становится не по себе, однако если в детстве это лишь способствует выпуску адреналина и возрастающей неприязни к голодному как в гастрономическом, так и в сексуальном плане чудищу, то в зрелости понимаешь, что истерзанный мутант банально не осознает, как нужно вести себя и что вообще происходит вокруг. Наблюдая за его острожными путешествиями по комнатам, приходят ассоциации с малолетними карапузами, которые впервые познают существующий мир, ощупывают то, что находится поблизости и попадает им в руки, пробуют на вкус, повторяют все действия за взрослыми. Также поступает и неразвитый обитатель подвала, который чувствует свою природную близость с новоявленными жителями и в чем-то пытается им подражать, а также удовлетворить первичные потребности и избавиться от недоброжелателей, словно зверь, защищающий свою местность от врагов. Справедливо ли обвинять пожизненного узника за то, что он стал адским воплощением ужаса, если никто никогда его не воспитывал, не учил языку, не объяснял элементарных норм морали, не проявлял простой человеческой любви и заботы…

Одна из самых запоминающихся сцен с “объятиями” закованного страдальца и слепой героини: обнаружив утрату зрения у девушки, чудовище выражает некое соболезнование и ощущает необъяснимое родство с такой же искалеченной душой, тем более что она стала незрячей из-за отца, однажды севшего за руль пьяным и устроившего аварию, в которой один ребенок погиб, а второй стал инвалидом. Несчастный случай скорбным отпечатком отразился на семейном благополучии, превращая брак фактически в вынужденное сожительство ради счастья дочери, когда жена не может простить мужа из-за случившегося горя, а он в свою очередь мучается из-за преследующей вины за трагедию, при этом мы видим, что по сюжету наладить контакт с дочкой у родителей получается не сказать чтобы очень успешно. И тут сама судьба будто бы сводит нового хозяина с наследством и прячущимся в темнице прямым наследником величественного поместья, который и символизирует чудовищность нынешнего положения и травмированного состояния персонажей. Подземельное косолапое нечто — это материализованное чувство психологической подавленности за смерть маленького сына. Физическая искалеченность твари и беспощадность её деяний в целом олицетворяет уродство последствий совершенных людьми фатальных ошибок, неспособности сдерживать безрассудные амбиции и проявлять искреннюю заботу о близких, и в особенности о детях — тех, чья жизнь должна быть важнее и дороже всего остального на свете, и уж тем более тех, кто не должен расплачиваться за жизненные проступки и проигрыши родителей. Атмосферное, жуткое, жестокое и болезненное кино, парадоксальным образом вызывающее эмоции брезгливости и отвращения, чередующиеся с состраданием и нравственной и душевной дестабилизацией.

9 из 10

Страница фильма «Урод в замке» в КЛУБ-КРИКе