Никогда еще кино, обязанное отдавать обществом почивших поэтов в предобеденном клубе, не рисовало картину предельно объективную не реализмом фона, а реализмом конкретики, персонифицированной ложью, болью и, как верно было замечено авторами, отчужденностью.
Никогда еще персонаж, позиционирующийся истинным кавалером из книжек для благородных дам, не представлял собой столь омерзительное в своей «настоящести» существо.
Никогда еще представление о современном образовании, колеблющееся доселе от приторно-конфетного рая до излюбленного убежища вселенского мракобесия, не казалось столь адекватным.
Но никогда — плохое слово, а черно-белая гамма определенно служит плодородной почвой для размышлений. Герой Броуди — человек с тремя масками. Первую он носит в школе, и запотевшее от усталости лицо решительно против перемен, решительно против порядка. Свое очередное обличие он примеряет позже, одиноким ковбоем шатаясь по улицам, коллекционируя истории и встречи с незнакомками, прожигая жизнь в мире, созданным из поразительных фотографий. Но и там он — не он. Вынужденный день ото дня посещать больного родственника, Генри удивительным образом сохраняет спокойствие, срываясь лишь на тех, кто того, по его мнению, заслуживает.
То же непостоянство проявляется и в среде обитания: де-факто питаясь образовательноучережденческим негативом и пессимизмом, де-юре — небритый откровенец закадровой документалки существует воспоминаниями, и лишь сотой долей разума ему все еще приходится находиться в обществе бывшей проститутки, ныне добропорядочной и крайне милой сожительницы. Потому и выбирать между тремя особями женского пола главный герой фильма априори не в состоянии: первая — слишком мала, непритязательна и, скажем откровенно, не формат, мыслеблудие второй заставляет биться в исступленном экстазе, раскидывая шлакоблоками парты и яростно демонстрируя эмоции то ли оператору, то ли лично цифровой камере.
Однако удивляет в первую очередь непосредственно прямота образа. Сотканный из осколков памяти, он действительно восхищает полноценностью. Аргументированная, но такая необычная и в какой-то мере слишком нетипичная жизненная позиция обусловлена прошлым, как водится, необычайно драматичным и переполненным детских слез не горя, но страха непонимания. Именно с ним Генри идет по жизни, с ним катится по наклонной и с ним же карабкается вверх, к лучистому предзакатному солнцу. В этом смысле концовка, конечно, кажется не особо правильной и логичной, но привлекает завершенностью и противоречивым, почти бунтарским характером.
Однако имеет место и другое мнение: «Detachment» — плохое кино, эксплуатирующие знакомые всем элементы нравоучительных драм про безысходную жизнь детишек, чьи характеры в силу ряда сторонних причин не смогли сформироваться в сколь-нибудь важную общественную ячейку. И финал в этом отношении удивляет уже нарочитым оптимизмом, который кажется вынужденным жестом дружелюбия, но вовсе не является таковым на самом деле.
А мне тоже не понравился образ Броуди. Он — как добренький прохожий, который, покормив котенка и умилившись себе, идет дальше, никогда больше о котенке не вспоминая. Он не живет годами вместе с учениками, школой, учителями, варясь в одном котле и одних проблемах. Легко быть добреньким, прийдя на две недели, говорить правильно — шаблонные фразы, которые уже не воспринимаются слухом, ввиду замыленности и банальности. Отсюда и результата от его праведной проповеднической деятельности — никакой. Он отчужден на самом деле от учеников. А те, кто поверил ему, как девочка — проститутка, быстро поняли, что напрасно сделали это.