А ужас там, за поворотом в коридор… — отзыв на триллер «Сияние» (The Shining, 1980 г.)

Говорят, когда один из краеугольных романов мастера психологического ужаса Стивена Кинга, взялся экранизировать один из самых даровитых режиссеров 20-го века Стэнли Кубрик, писатель пришел в восторг — создатель «Космической одиссеи» по определению не мог создать ничего плохого. Однако когда готовый фильм появился на экранах Америки, Кинг, увидевший его, пришел в ярость!

Естественно, мало какому писателю понравится, когда при жизни с его романом обходятся так, как будто его уже сто лет нет в живых — вымарывают, как хотят и извращают буквально каждый смысловой пласт, указанный им. Нет, фильм получился сильным и Кинг этого отрицать не мог, фильм получился даже более, чем сильным — сразу стало понятно, что была создана новая классика, новое слово в жанре, фильм, который вызвал широчайший резонанс в кругах критиков и зрителей и на несколько лет стал самой обсуждаемой картиной в США.

Но Кинг, как и любой его читатель, понимали — перед ним не экранизация Кинга, а фильм Стэнли Кубрика, снятый по сюжету Стивена Кинга. И, если о фильмах Фрэнка Дарабонта, слово в слово следующих книжным описаниям, Кинг может с гордостью сказать — это МОИ фильмы, то о «Сиянии» писатель мог только горестно отметить, что фильм снят по мотивам его романа.

Да, Кубрик переработал роман настолько, что сравнивать его с книгой не имеет никакого смысла — из медленно развивающегося, тяжелого на подъем, глубоко психологического, мистического и местами автобиографического романа Стивена Кинга получилось почти артхаусное, динамичное, почти напрочь лишенное мистики зрелище про папочку-маньяка и его несчастных жертв. Да, в романе убийцей был старый отель, так же, как в романе «Оно» злом был сам город, а в романе «безнадега» — само нутро Земли… В кубриковском «Сиянии» кинговский страх, подсознательный, исходящий из глубин страха закрытых пространств обрел лицо и превратился в страх перед человеком, сошедшим с ума. Лишь пунктирно, словно неохотно режиссер обозначил, что отель все-таки отрицательно влиял на психику героев, но в этом плане фильм остается все же бедноватым.

Кубрик взял на вооружение совсем другое. Перед нами старый отель, который вовсе не выглядит опасным, пока он наполнен людьми. Но стоит ему опустеть, как в движение приходят потаенные пружинки, которые пробуждают дремлющие силы зла, и тогда оживают страшные тайны, которые хранит в себе огромный дом, который, весь, кажется, состоит из бесконечных коридоров… В стенах этого громадного замка звучит только эхо твоего голоса, и гулкий отзвук шагов еще долго висит в воздухе, даже после того, как ноги беззвучно утонули в бархатистых коврах…

Кубрик нагоняет жути буквально с первых кадров — горное озеро с черной водой, опасные дороги, одинокий отель, построенный на месте старого индейского кладбища. Создается ощущение, что все вокруг вымерло, что звенящая тишина, которая висит в воздухе, опасна сама по себе… Оператор сделал так, что несмотря на приличное освещение и вполне обычную «гостиничную» обстановку отель кажется каким-то кладбищем — мертвым и злым. Мертвые стены, мертвые лица, глядящие с портретов, мертвые, нежилые 6-метровые потолки, пустые залы, мертвый, гнилой воздух. Это гиблое место — понятно с первых кадров даже тем, кто никогда не слышал ни о фильме, ни о книге.

И в этой мертвой тишине трое. Отец, мать и сын. 5 месяцев сплошного уединения. 5 месяцев абсолютной оторванности от мира. Даже у «Робинзона Крузо», кажется, было больше возможностей для развлечения. Ведь он мог обходить свой остров и плавать на своей лодке.. в конце концов, Робинзон был на воле, он мог дышать чистым свежим воздухом, ловить ладонью капли дождя… А семья Торренсов заперта в огромном склепе, который имеет вид приятный, но дышать там тяжко, ой как тяжко… Могилой дышит этот отель. Кубрику потрясающе удалось создать атмосферу безнадежного плена, страшного проклятия, которое висит надо всеми, кто попал в объятия этого отеля. Саму силу отеля он не смог раскрыть до конца, но последствия этой силы вышли у него отменно.

Как и во многих романах Кинга, отель здесь — олицетворение зла, некое «оно», питающееся человеческим страхом, страданиями и болью. Зритель ощущает, как стены отеля вытягивают жизнь из всех членов маленькой семьи, как призраки отеля оживают и туманят по-своему сознание этой троицы. Проследите, как маленький Дэнни едет на своем велосипеде по бесконечным коридорам отеля, по этим замкнутым и возвращающимся кругам и вам станет страшно, потому что за ним неотступно следует что-то, и неизвестно еще, что скрывается там, за поворотом.

Музыка, визуальный ряд — все сообщает, что ничего хорошего, но зритель не видит ничего страшного, зато чувствует, переживает многое. Кубрик это умеет — он заставляет человека пропустить чрез себя все, что пропускают через себя его актеры. Кубрик выматывает актеров, Кубрик выматывает зрителя, но добивается потрясающего результата — когда зритель оказывается вместе с героями на одном уровне и, как зачарованный, вздрагивая, застыв в нелепой и неудобной позе, следит за действиями героев, за каждым шагом, за каждым словом, за каждой музыкальной нотой и за каждым скрипом половицы…

А поводов для волнения здесь ой, как много. Кубрику удалось не просто накалить напряжение до предела и создать атмосферу полной паники, ему удалось в буквальном смысле остановить время — поначалу в фильме оно просто летит, потом сменяет галоп на легкую рысь, и в конце просто ползет, медленно и страшно, но события при этом несутся в бешеном темпе… Не бывает так? — скажете вы? Не бывает — отвечу я, но я видел это собственными глазами. Время остановилось, вся вторая половина фильма — это буквально час из жизни Торренсов, тогда как первая — несколько месяцев, эти полеты сбивают с толку, но настраивают на правильный лад.

По капельке, сначала по капельке, сосет отель у Торренса разум, душу, чувства, огражденный от мира, от семьи, от людей, он постепенно впадает в полусумасшедший транс, транс клаустрофобии и одиночества и тогда зло моментально отрубает все человеческое, что было в этом бывшем алкоголике, и перед нами появляется зверь. С этого момента начинается охота, в которую Кубрик, кажется, и вложил основной посыл фильма. Посыл Кинга был в борьбе человека и «силы», у Кубрика все проще — здесь уже «готовый» псих гоняется за людьми, а с «силой зла» он во всем вполне солидарен.

Большую часть времени перед нами Джек Николсон. Актер, которого Стивен Кинг безапелляционно требовал сменить. Но кубрик вовсе не хотел, чтобы его герой долго и нудно сходил с ума. В кубриковском варианте демоны давно жили в башке этого алкоголика, а, попав на благодатную почву отеля, взросли и вырвались на свободу. Мне понятно неприятие Кингом Николсона — если вам нужен для фильма убийца, маньяк, дикарь, сумасшедший ублюдок, моральный урод, — кого вы позовете? Джека Николсона — и даже не сомневайтесь.

В этом человеке этого с лихвой. Отрицательное обаяние, мощная харизма, волчьи глаза, смотрящие с отвращением и злостью исподлобья, демоническая ухмылка… Проблема только в том, что Николсон вызывает отторжение с первых же кадров, и, если герой Кинга сходил с ума постепенно и вызывал жалость, как человека запутавшийся, потерявший себя, обманутый и загнанный в ловушку призраками отеля, то Николсон изначально сумасшедший, он изначально часть этого отеля и не возникает никаких вопросов к нему, и никакой жалости. Герой Кубрика и Николсона напичкан отрицательностью и бешенством от начала до конца. И тут все же надо отдать должное Николсону, как актеру, да, он не справился с задачами Кинга, но зато он гениально справился с задачами Кубрика.

ОТ начала до конца — Николсон — напряженная струна, цунами ненависти олицетворение убийцы, настоящий маньяк, волк, сорвавшийся с цепи, сам дьявол, пожалуй. В историю кино вошли многие кадры из «Сияния», но дикий, больной, озверелый оскал Николсона, щерящегося сквозь пролом в двери с воем «А вот и Джонни!» — навсегда в первом ряду самых страшных «человеческих сцен» в кинематографе. Там же находится и шокирующая погоня по бесконечному лабиринту превратившегося в хромого ожившего мертвяка папаши за своим маленьким сыном.

Джек Николсон оживил совсем другого героя, но он сыграл одну из своих самых знаковых ролей. После «кукушки» и «Сияния» ему вообще можно было больше не стараться изменить амплуа, а просто стричь купоны с этих великолепных образов, полных желчи, злости, цинизма… Кстати, в этом фильме его герой оказался самым слабым и самым восприимчивым к давлению отеля, создать образ жалкого, бессильного в своей злобе свихнувшегося маньяка смог бы далеко не каждый. А Николсон — он единственный в своем роде.

Впрочем, я бы соврал, если б сказал, что весь фильм — это один только Николсон. Фильм — под стать Николсону. Понравились здесь абсолютно все. Многим не нравится Шелли Дюволл. А мне понравилась и она. Многие считают ее страшной, неприятной, бездарной. А я скажу — у нее очень характерная, необычная внешность, которая хоть и не отличается красотой, но великолепно подходит под общее настроение фильма. В ней угадывается некогда загнанная в угол девчонка, вынужденная жить по правилам мужа, привыкшая во всем подчиняться и тихо плакать в подушку по ночам. Эти огромные глаза, этот вечно покраснелый нос — кто достовернее ее смог бы разыграть истеричную, трясущуюся от страха женщину, которую преследуют призраки, муж с топором и ополоумевший ребенок? Нет, Шелли была на своем месте, Кубрик не ошибся нисколько.

Так же дело обстоит и с юным Дэнни Ллойдом, который, оказывается, даже не знал, что играет в триллере, однако, Кубрику удалось добиться от ребенка очень естественных реакций и очень хорошей игры в нужных моментах. Да и второй план был очень достойным.

В картине очень много символов, которые можно истолковывать по-разному. не даром критику вот уже 27 лет так любят упражняться в умении спорить над шедевром Кубрика — начиная от рек крови и кончая распитием вина в баре отеля (которое я растолковал, как глотки сумасшествия. Торренс пьет свое безумие глотками, все глубже и глубже погружаясь в его пучину). Впрочем, каждый волен истолковывать это по-своему.

Финал картины многих разочаровал. Но я скажу — Кубрик выдержал напряжение до самого конца, ни разу не дав фильму заглохнуть и провиснуть. Железной хваткой режиссер берет зрителя за горло и буквально насильно заставляет досмотреть его до конца. Фильм противоречив, он борется с автором книги, он борется со зрителем, он борется с критикой, он борется даже с самим собой. Но разве не в борьбе рождаются шедевры? Ну, создал Кинг в конце 90-х новое «Сияние», порадовался, что сидел рядом с режиссером, и в качестве продюсера, говорил ему, что и как делать. И что в итоге? Еще один слабенький телеопус, который уже никто не помнит. А «Сияние» Кубрика живет уже 27 лет, и умирать не собирается. Несмотря на то, что о самом сиянии в фильме сказано лишь намеками, сам-то фильм засиял жемчужиной жанра, да еще как! Ведь только у режиссеров-диктаторов, у режиссеров-авторов, рождались настоящие шедевры «по Стивену Кингу», а проекты, которые Кинг патронировал сам, выглядят просто убого, уж больно невзыскательные вкусы у великого писателя.

«Сияние» — это великий фильм великого режиссера. Это не экранизация, это фильм «по мотивам», но он оставляет позади себя многие экранизации. Эталонный триллер, который с лихвой заполняет сейчас, несмотря на свой возраст, нынешний дефицит по-настоящему атмосферных и страшных триллеров.

Страница фильма «Сияние» в КЛУБ-КРИКе