Природа ужасно жива, жутко осмысленна и страшно справедлива — отзыв на фильм «Явление» (The Happening, 2008 г.)

Неужели все, что идут по улицам, тоже умрут?
Какой ужас.
(переходя через площадь перед цирком, в страхе)
В. Розанов

Конечно, глупо начинать с итогов, но этот фильм – диагноз.
Человечество пришло к той самой точке, когда все страхи, все возможные фобии попробованы на вкус (и в искусстве, и в жизни). И, вроде как, нечем развлекаться дальше. И бояться тоже нечего.
(Правда, М. Найт Шьямалан с этим спорит).
Расчлененка? Была. Каннибализм! Пресытились. Живые покойники? Горькая редька. Бензопилы, мясорубки, ледорубы, ножницы, и прочие кулинарно-маникюрные наборы? Устарели и заржавели.
Кого, как и где еще не пытали, не убивали и не мучили? Всех, по-всякому и повсеместно. Бррр.
А ведь хочется о смерти чего-нибудь новенького! Может быть, чувства необыкновенной реальности? За эту странную правду можно и потерпеть. И даже вытерпеть очень неподвижное, условное, медитативное, тишиной и зловещим шепотом (а не экшеном и кровавыми речками да океанами) берущее кино.
Согласитесь, когда бесподобный Хопкинс вскрывает череп и манерно ест мозги из чужой (вполне еще себе живой) головы ложечкой, смакуя и улыбаясь, – это одно.
Когда люди режут, бьют, колют, давят, выбрасывают и даже скармливают самих себя «в тоске самоубийства» — это совсем другое.
Есть фильмы, которые рассказывают историю смерти, делая из нее экшн, приключение, даже развлечение. Есть те, которые показывают смерть как таковую. Словно очищенную (это иллюзия, конечно) от классических оков художественной формы и задачи. Она царит. Только она. Ни Бога, ни бессмертия души, ни вечности, ни спасительной силы Героя. Она коса, серп, и косит как траву – в городе, в лесу, в поле, в мире…
Она пропитывает людей, как запах, — всех, буквально все пахнут смертью (даже дети). А в минуты ее приближения превращаются в манекенов, в роботов, в бессмысленных кукол, умерщвленных (еще до самоубийства) живым запахом, магическим шепотом естества травы, листьев, деревьев — таинственного леса.
У Шьямалана природа ужасно жива, жутко осмысленна и страшно справедлива. Она поправляет мир, очищая его от неприродного. Этот смысл лежит на поверхности. Но вся прелесть в том, что фильм заставляет искать и другие трактовки.
Страшна не смерть, а жизнь. Вернее, место, в котором мы все (как братья и сестры) проживаем.
Так что не вспышки самоубийств, механических, автоматических, нелепо-абсурдных в «Явлении» – самое ужасающее. Страшно, жутко, опасно то, что традиционно ассоциируется с сутью и основой жизни – природа (не аллергикам не понять).
Цивилизацию, вторую природу то бишь, должна уничтожить (или покарать, или опровергнуть) первая. Потому что исконный конфликт не утрясаем. И потому что притязания не первой на первостепенность достигли абсурдных пределов.
Мы покорили землю. Мы изучили ее. Мы усмирили ее интеллектуальными, техническими, искусственными чудесами. Мы приспособили ее под себя. Мы ее контролируем. А ведь тайна пчелы, тайна травы, тайна шепота леса никогда не будут раскрыты. Пифагор не вскроет, Ньютон не вычислит… Потому что у природы есть свой Великий Садовод. И это не человек. Точно не человек!
Зеленые легкие уже не хотят дышать нами. Не хотят давать нам воздух. И в своей второй, столь благоустроенной, комфортной, рассчитанной и обихоженной природе, мы, не замечая того, гибнем от удушья самоубийства. Превращаемся в механизмы. И – неприродные, ненатуральные, изрядно сдобренные канцерогенами, нитратами, диоксинами и проч. – идем в землю.
И пусть у гробового входа
Младая будет жизнь играть,
И равнодушная природа
Красою вечною сиять.
Почему А.С. Пушкин написал именно равнодушная? Вечная, сияющая и равнодушная, тем самым разрушив благостный и примиряющий тон своей знаменитой прощальной элегии?
Потому что она чужая? Судьбе, чувствам, жизни человека лишь формально причастная? Потому что у нас с ней разная жизнь и разная смерть? И разные вечности? И разные законы? Кто его знает.
А вдруг в природе действительно все так страшно и безжалостно устроено по отношению к человеку? Нам кажется, что она – дом, наши зеленые легкие, что мы ею дышим, а значит живем. А природа так не думает и скрыто враждует с нами?
Или так уже не думаем и враждуем с нею мы?
Помните странный-престранный домик с ненастоящими цветком, едой и напитками. Не дом — модель дома. Вот наше место? Да?
Не смерть, но само естество жизни давно против нас. Это оно отнимает у нас возможность дышать. А вместе с ней и инстинкт самосохранения. Либо отнимает, либо уродует его до неузнаваемости; и кто-то из-за плотно запертой двери своего благополучия расстреливает двух подростков, чтобы сохранить собственную территорию «безопасной».
В мире, конечно же, еще есть красота и смысл, любовь и преданность (Элиот и Альма, несмотря на все их странные переглядывания, любят и прощают друг друга, спасают дочку своих друзей), но все эти вечные категории до обидного беззащитны перед жизнью и ее олицетворением – природой (о, эти мистические, почти автономные, медитативные и многосмысленные пейзажи Шьямалана!).
Да, этот фильм диагноз. Мы не уверены в том месте, где живем. Мы не контролируем эту планету. Мы не понимаем ее указаний и примет, не можем разгадать ее явления.
Мы неправильно живем. Нелепо умираем. Прячемся там, где опаснее всего. Боимся не смерти, а жизни. Боимся природного! И при этом думаем, что, может быть, ничего не случится.
А Великий Садовод поливает и удобряет свой сад уже без нашего участия.
А мы, в привычке симулировать природность, уже не чувствуем себя травой в его саду.
Неужели все, что идут по улицам, тоже живут?
Какой ужас.
(по дороге к стоянке кинотеатра, в трепете)

Страница фильма «Явление» в КЛУБ-КРИКе