Когда-то, давным-давно, отец говорил, что чайки – это моряки, не сумевшие вернуться домой. Мальчик верил ему и сам летал во сне, хотя очень боялся упасть вниз, в холодный туман, на груду острых костей. С годами всё забылось. Сны пропали, а внутри поселилась мертвящая пустота. Случайная вспышка обиды и ярости доказала повзрослевшему Андрею, что между людьми и птицами действительно существует таинственная связь. Птица – воплощение души человека, а суть птицы заключена в её голосе. Чтобы хоть чем-то заполнить свою опустевшую жизнь, Андрей решил собирать их песни. Последние песни.
***
У рассказа Евгении Кинер (Петрущенко) необычное, будоражащее воображение название – «Сиринкс». Что это? Какая-то звукоподражательная трель, нечто научное, космическое или, наоборот, мифическое, родственное сладкозвучной Сирин? Выяснилось, что это название органа, которым не имеющие голосовых связок птицы издают звуки. Живой духовой инструмент из меняющих диаметр трубок и мембран, развившийся из трахеи в месте её разделения на бронхи. «Свирель» с древнегреческого и по сути. Маленький, почти не кровоточащий кусочек плоти, с некоторых пор получивший сакральное значение для главного героя.
Произведение по учебнику начинается с места в карьер: читатель застаёт персонажа режущим живую иволгу и представляющим её душой незнакомой ему девушки. Очередной психопат с навязчивой сверхценной идеей. Следом два проясняющих происходящее флешбека: в давнопрошедшее светлое детство и недавнее беспросветное настоящее. Суть вводных сцен проста. Андрейка слышал от папы, что птицы – это души живых и мёртвых людей, а выросший Андрей убедился в этом на собственном опыте, практическим путём. Казалось бы, дальнейшее развитие сюжета предсказуемо полностью. Лови птиц, подчиняй людей, пользуйся властью. Но вместо злобного и мелочного колдуна автор подсовывает увечную и почему-то страдающую личность.
Примерно наши дни. Окраины захолустного городишки из частных «деревяшек» и переживших свой век двух-трёхэтажных многоквартирников. Герой по возрасту должен был уже закончить ВУЗ или отслужить в армии, до тошноты напиться алкоголя и наобщаться с девушками до мозолей. В обоих случаях определиться с самим собой и устроиться на постоянную работу. Но Андрей не такой, как все. В молодом и полном сил возрасте он уже опустошён, потерял уважение к себе и опустился на социальное дно, к алкашам и мигрантам. Не раз и не два упомянутая пустота указывает на некую трагедию. Возможно, погиб кто-то из родных или близких. Быть может, отец. Что именно произошло, остаётся только гадать.
Рассказ отвлечён от объективной действительности, художественная реальность неуловимо изменена. Происходящее даётся и толкуется сквозь мироощущение не вполне адекватного героя. Повествование в третьем лице, но фиксировано внутри Андрея и отражает только его точку зрения. Нет ни стоящего над всем автора, ни других персонажей-рассказчиков. Читатель будто погружается вслед за героем в туман, из которого лишь изредка проявляются объекты и люди. Появляются, чтобы тут же исчезнуть в нём снова, чаще всего навсегда. Само течение времени передаётся субъективно. Часы, годы, мгновения и недели длятся ровно столько, насколько они важны для Андрея. Идёт ли реальное время вообще?
Внешне примитивный сюжет внутренне сложен, слажен и символичен. Разрушенный, выгоревший человек получил цель и смысл жизни – Охоту. Будто потеряв собственную душу, Андрей начал коллекционировать чужие. В окружающем тумане, наконец, появилось что-то определённое: не отражающее небо озеро, дерево как центр мироздания и девушка, как обещание чего-то несбыточного. Но на этой яблоне нет ни цветов, ни плодов, и рай потерян навсегда. Сирин нескончаемо поёт печальную песнь с каждой убиваемой ради сиринкса птицей. Мёртвой воды вдоволь, и пойманные души заспиртованы в алхимических склянках. Алконоста всё нет и нет, и некому принести живую воду. Лишь девушка-художник зачем-то оставляет под деревом странные свитки. Не апостол Андрей ловит вместо пескарей птиц и мечтает не ходить по воде, а летать и петь по-соловьиному.
Для понимания смысла кажущегося бессмысленным произведения крайне важны два сна героя, три рисунка, подаренных ему девушкой, и его финальное видение. Все вместе они составляют аллегорический сюжет, параллельный событийному. Полная острых костей яма в начале и в конце. Страх и радость. Падение и полёт. Камышевка в корнях, под деревом, и соловей на ветке, поросшей глазами вместо листьев. Перечёркнутый тянущимися к нему тенями и ветками одинокий флейтист. Чудовище с металлическими когтями-лезвиями и древочеловек, хранитель душ. Предостерегающий птичий крик и скоро двухсотлетний романс. Гигантский, ведающий все языки скворец в серебряной короне и понимание того, что сам выбираешь свою судьбу. Круговорот жизни-смерти-жизни от кроны Древа Мира до корней и обратно.
Концовка внешнего сюжета предельно ясна. Если не принимать во внимание сюжет аллегорический, то всё произошедшее даже мерзко: пропал человек, и девушку за собой утащил. Просто маньяк, один из многих, ещё одна эстетизация садизма и прочих девиаций. Искренне хочется верить, что истинен другой конец. Вариант с возрождением души и воспалённой богатой фантазией наиболее привлекателен и правдоподобен, учитывая общую романтическо-поэтическую тональность произведения. Творческая личность в затянувшемся пике чёрной меланхолии и появление музы, не обязательно реальной. Однако главная слабость всех иносказаний в том, что они ничего не говорят прямо сразу и никогда не поясняют после. К сожалению, те же претензии возникают и к рассказу «Сиринкс». Он печалит, тревожит и пугает, как птичий крик в ночи, но остаётся недоступным для головного восприятия и рационального толкования.
Loading ...
Добавить комментарий