Российско-французская фантастическая философская кинотрагедия Константина Лопушанского, работающего на ниве подобного рода авторского кино. Ранее я уже видел один из его фильмов — «Письма мёртвого человека» — но ничего о нём не писал. Вообще, я не люблю писать о таких картинах, ибо они многослойны, многогранны и глубоки, и, безусловно, все эти описания, обзоры, рецензии (назовите это как угодно) не дают о фильме никакого представления. 
По сюжету картины писатель Виктор Банев, зачисленный совсем недавно в комиссию ООН по изучению феномена так называемых «мокрецов» в ныне закрытом территориальном образовании город Ташлинск (однако он имеет скорее личные мотивы во всей этой истории, ибо в Ташлинске в школе учится его дочь Ира), отправляется к доктору Пильману (карлик, который, по мнению Банева, более всех остальных содержательно и последовательно подошёл к проблеме «мокрецов») дабы выяснить и уяснить информацию, кто же такие эти самые «мокрецы»? Пильман, можно сказать, только разводит руками и говорит «Они другие… и они враги». 
Банев отправляется в Ташлинск — вечно дождливый, затопленный постапокалиптический городок советского периода, небо над которым постоянно издаёт инфракрасное свечение (атмосфера создаётся очень интересная. Этот красный свет, вечный дождь, общая покинутость… замечательно всё в визуальном плане). Он хочет забрать дочь и увезти её домой. Ситуация отягощается тем, что военные, опасаясь реальной (действительно реальной) угрозы со стороны «мокрецов» (подумайте только, все эти энергетические заслоны, левитация, изучение гиперпространства… а дети что выдают своими словесными пиршествами ?) решаются на их уничтожение путём химической атаки распылением коагулянтов чудовищного химического состава, в результате чего не должно остаться ничего живого. Дети, под эгидой своих учителей-«мокрецов», покидать Ташлинск не желают, оставаясь в помещении школы. Среди учёных паника — самолёты уже вылетели и вот-вот начнётся распыление химикатов. Банев не может бросить дочь, остаётся в школе вместе с детьми и пережидает химическую атаку, унёсшую жизни всех «мокрецов». 
Фильм стоит того, чтобы его смотреть, наслаждаться его дождливой атмосферой, проникновенными ракурсами, кадрами и окружением, игрой актёров (буквально все учёные вызывают симпатию своей гуманистичностью, а вояка Кортнев — беспечной решительностью), философскими подтекстами, пространственно-ландшафтным эмбиентом. А слова Айка о сжигающей тоске по другой жизни, целям, мирам, вкупе со школьным радио (… смысл нашего бытия… не в обустройстве домашнего, а в беспочвенном странничестве) и стихами-эссе Иры бьют в самую точку. «Тот, кто увидел небо, станет другим… неизбежно». Мне это близко по духу, я это чувствую и нахожу близость с этими идеями. Дети, увидев это небо, хоть они и кажутся с виду зомбированными (но, заметьте, только с людьми. Например, после разговора с Баневым в классе, они оживлённо обсуждают встречу с ним), уже никогда не станут другими, что нам и демонстрирует бесконечно пронзительный финал-трагедия. В то же время в рассуждениях детей сквозит рациональная последовательность и им уже непонятно, как писатель Банев, столь уничижительно отзывающийся о людях во всех своих произведениях, призывает к доброте и любви к ним, пройдя, как он говорит, ад, но оставшись человеком. По мнению детей ад — это именно то, чего достоин вечно пьяный и истеричный феномен под названием человек, загнавший сам себя в существующее положение. Логика детей честна, строга и даже жестока, но в них отсутствует эта самая душа, чувственная приближённость, давая намёки даже на какую-то программность как у робота, который может и желает сделать всё лучше и совершеннее, но именно и обладающий жестокостью в силу своей программности и отсутствием души и чувственности. Может по-другому для кардинализации перемен и нельзя, но, так или иначе, вопрос о человечности (гуманизма) человека поднят высоко. 
О близости к экранизируемому произведению братьев Стругацких судить не берусь, но вторичные источники говорят об их весомых расхождениях, что часто выливается в негативность оценки по отношению к фильму. Но глубоко любимая мною постапокалиптическая брошенность и покинутость (как искусно смотрятся в красном дождливом свечении вывески «Почта», «Универмаг», «Кино» и т. д.) и все эти рассуждения о «другом», тоске и т. д. просто не могут не вызывать у меня эмоциональной привязанности к картине. 
Но философский аспект стоит пока оставить, ибо воззрения на этот момент у многих разнятся. Вспомню немного об отдельных деталях. Первоначально мне приглянулся карлик-лилипут доктор Пильман, наперевес с дробовиком угрожающий жизни Банева. Уж очень мне понравилась его актёрская игра (после того, как герои сошлись на мире). Дети действительно могут показаться зомбированными со стороны «мокрецов» (но, ещё раз повторюсь, мне видится это их состояние только в коммуникации с человеком). Вспоминается красавица Ира, которая в финальной сцене (а её печальные глаза ?) выглядит гораздо старше своего возраста. Представьте только, если бы в реальной жизни такого вида гуманоид «Куница» заговорил такими взрослыми и последовательными словами с вами. Привлекательно как в плане внешности (какой-то даже аристократичности), так и манер выглядит девушка Диана. 
Загадочные «мокрецы» с виду похожи на неких сектантов, причём сектантов явно поклоняющихся явлениям и делам далеко не добрым (чёрные плащи с капюшонами, закрывающие всё тело; маски, размеренные и спокойные голоса, сверхспособности). Нечто похожее в отношении лица было в кинофильме «Зодчий теней» по отношению к главному противнику. «Мокрецы» говорят о том, что им просто не хватило времени для того, чтобы человечество их поняло. Замечу, боящийся всего нового и неизведанного человек просто, по большому счёту, наверное, и не мог поступить иначе, решив разрешить всё быстрейшим и наиболее правильным по его мнению способом — просто уничтожив проблему, явление. Кроме того, в фильме можно разглядеть и экологические мотивы.
Картина, конечно, не всех сподвигнет о чём-то задуматься, но для обладающих той самой дождливой тоской, которая куда-то зовёт и заставляет функционировать и создавать, будет эмоционально и ищуще близка. Не стоит забывать о обо всём этом волшебном покинутом затопленном городе, постапокалиптической иллюзии, странничестве и «другом» мироощущении.
Loading ...
Добавить комментарий