Эксклюзивный отзыв на психологический триллер «Последние соломенные чучела» (Viimeiset olkiukot, Финляндия, 2011) только для сайта КЛУБ-КРИК
Не так давно (в 90-х годах прошлого века) Финляндия была одним из мировых лидеров по количеству самоубийств на душу населения. Сегодня, правда, это печальное лидерство страна уступила, но иррациональная страсть к сведению счетов с жизнью своими руками в финнах осталась. По крайней мере, так утверждают психологи, исследовавшие склонность к суицидам среди различных этнических групп и обнаружившие, что финно-угорские народы наиболее подвержены этому явлению.
Впрочем, что нам до психологов! Любому фанату современной музыки это ясно без длинных таблиц и разноцветных графиков. Достаточно вспомнить о том, что именно Финляндия стала родиной такого специфического явления как funeral-doom, и она же дала жизнь целому сонму артистов, играющих т.н. «суицидально-депрессивный блэк-метал». Не говоря уже о куче всевозможных меланхоликов вроде TENHI, NEST, OCTOBER FALLS – имя им легион – предпочитающих воспевать процесс умирания менее агрессивными способами.
Поэтому вовсе неудивительно, что фильм, подобный «Последним соломенным чучелам» появился именно в Финляндии. Снявший его молодой режиссер Эса Юссила, правда, ранее в депрессивно-созерцательном жанре замечен не был. Скорее, наоборот, со своей студией «TR Productions» он снимал зубодробительный грайнд-хаус с вываливающимися наружу бутафорскими кишками, живописно расплескивающимися искусственными мозгами и фонтанами псевдокрови. То есть, продолжая музыкальные аналогии, предпочитал брутальный дэт-метал. Причем, получалось у него весьма неплохо. Если по части спецэффектов известному независимому эксперту по производству трупов в пределах экранного кадра Олафу Иттенбаху он и уступал, то в экшене его «Шторм в песочных часах» («Myrsky tiimalasissa») с короткометражкой «Гормагеддон» на пару с немецкими мастерами сплаттера вполне могли посоревноваться. И еще не известно, кто бы выиграл.
Но в «Viimeiset Olkiukot» безудержный слэм уступил место эмбиенту: герои никуда не бегут, никому не дробят черепа и не вспарывают ни одного живота. Они просто сидят на не очень чистом берегу озера и ждут заката, попутно бросая в сторону друг друга неспешные реплики, которые даже не подразумевают под собой ответа собеседника. Поскольку каждый из героев, по сути, общается сам с собой. Большая часть фильма представляет из себя один статичный план, на котором четверо протагонистов располагаются в удаляющейся перспективе. На переднем плане остается нервно попивающий водку из горла литровой бутылки инициатор всей этой затеи Иза85. За ним располагается совершенно спокойный и отрешенный от всего мирского Ланг. Чуть дальше сидит пришедший последним улыбчивый и внешне жизнелюбивый (хотя, какое уж тут жизнелюбие!) Миску. И, наконец, на самом дальнем плане – отрешенный от всего и не принимающий участия в беседе готичный юноша, представившийся ником «Умирающая Роза». Вся эта компания пришла на илистый, полный гниющего плавника, берег лесного озера, чтобы умереть. А пока до заката еще есть немного времени – просто сидит и смотрит вдаль. И чем дольше камера показывает замерших в ожидании неведомого людей, тем в большую депрессию грозит впасть зрителю.
Надо отдать должное Эсе Юссиле. Каким-то образом он сумел поймать те моменты, в которые со-чувствие и со-участие в происходящем человека, находящегося по эту сторону экрана, грозили обернуться несусветной скукой. Поймать – и разбить абсолютную статичность минимальным действием. Но даже этот минимализм: фото на память (на чью память?), сделанные шебутным Миску; выход Умирающей Розы к воде; нервные глотки Изы из все не пустеющей бутылки – бьет по нервам словно по натянутым струнам. А когда кажется, что уже все – и наведенная меланхолия рассеется в воздухе как дым, наступает кульминация. Причем, без всякого надрыва, без пресловутого саспенса, без сакраментального гамлетовского вопроса, ответ на который герои дали себе уже давно. Просто на сцене появляется помповое ружье, и самоубийцы спокойно и деловито приступают к тому, зачем они, собственно, и собрались на не слишком живописном озерном берегу.
И в этой будничности, обыденности действий героев таится весь ужас происходящего. Ведь, в самом деле, Юссила не собирался петь осанну суициду и уж тем более рекламировать этот способ решения проблем. Совсем наоборот. Он пытается сдернуть с него остатки романтического флёра, показать убогость и серость самоубийства, но… Вот в этом «но» и таится дьявол. Режиссер так тщательно создавал атмосферу депрессии, что в нарисованной им картине другого способа разорвать замкнутый круг, кроме пули в голову, уже не осталось. Суицид героев – закономерен. В отличие, например, от истории, рассказанной Софией Копполой в «Девственницах-самоубийцах». А потому попытка уйти от ЗАКОНОМЕРНОСТИ в самом финале воспринимается как некий реверанс в сторону общественного мнения. Иначе бы фильм вызывал уже просто запредельный шок и мог попасть в объятия цензуры даже в либеральной Финляндии (не говоря уже о России).
Впрочем, все равно, смотреть «Viimeiset Olkiukot» в состоянии депрессии я бы не советовал никому. Слишком уж тонка здесь грань между досужей игрой в смерть и реальностью. Снимая грайндхаус, Юссила привык над курносой безбоязненно глумиться, но в «Последних чучелах» панибратство и насмешка над Вечностью могут оказаться небезопасны… Это, конечно, ни в коем случае не намек на необходимость пресловутой цензуры и уж тем более не призыв к запретам. Просто вещи, сделанные талантливыми людьми нуждаются в осторожном обращении. А Эса Юссила, без сомнения, талантлив. Его взгляд на суицид, заимствованный у Карлсона с его «Пустяки! Дело житейское», конечно, шокирует и ужасает. Но мало ли что нас шокирует и ужасает в этой жизни. Главное – держаться реальности и помнить, что кино – это всего лишь кино.
Добавить комментарий