Дело было в одном из ирландских кварталов Бостона, штат Массачусетс. В таких местах дела делаются полулегально, и это испокон веков считается в порядке вещей. Замкнутый на самом себе мир, очерченный с одной стороны мрачными водами величественной реки, а с другой — парковой полосой, за которой заканчивается юрисдикция городских властей. Десятилетиями здесь ничего не меняется. Простые 
работяги потягивают вечерами пиво на верандах своих домов или собираются, чтобы пропустить по стаканчику во время бейсбольного матча. А их дети, предоставленные сами себе, перекидываются мячом на 
проезжей части. Обычные мальчишки, соединенные тем особым видом дружбы, который бывает только в одиннадцать лет. У всех были в детстве такие товарищи, связь с которыми не зависела от разницы в толщине родительских кошельков или количества собственного серого вещества. Товарищи, с которыми через двадцать пять лет разве что не забудешь поздороваться, ненароком столкнувшись на улице.
Джимми, Шон и Дейви. Их связало
нечто большее, чем воспоминания о беззаботной поре, когда самой большой бедой становится хоккейный мяч, закатившийся в водосток. Парочка фальшивых копов, машина, увозящая Дейви в неизвестность, два дня унизительно
го насилия. Тогда жизнь одного из них прервалась, застыв недописанным именем на цементе. Судьбы двоих других навсегда остались обезображены чувством вины, вновь и вновь всплывающим в сознании вопросом: «А что, если бы я тогда сел в ту машину?» Это «если» тяжким грузом будет ложиться на сердца Джимми и Шона каждый раз, когда им доведется увидеть сутулый и беспомощный призрак того, что был когда-то их другом. Кому-то удастся примириться с прошлым, а чьи-то угрызения совести станут, возможно, одной из причин рокового заблуждения. Ведь тот, кто много лет страдал в одиночку, верно, желает и другим испытать подобные мучения. И так приятно осознавать, что вечная жертва тоже может 
однажды сбросить овечью шкуру, обнажив греховное нутро и перестав вызывать жалость. Бывает, чужие слабости помогают оправдать себя.
Детские травмы сильны, но, заработанное на их почве чувство вины обычно иллюзорно, как чудовище, живущее под кроватью. А 
за взрослые ошибки приходится расплачиваться по-взрослому. Можно быть королем в своем квартале и с ощущением абсолютной правоты и безнаказанности величественно наблюдать со ступеней дома за проходящим мимо парадным шествием. Не замечать, как у подножия воображаемого трона встревоженно мечется в толпе совершившая непростительную ошибку женщина, как укоряюще смотрит бывший друг. Но, пуская пулю в лоб предателю, глупо думать, что в глазах Бога выглядишь нагадившим на ковер щенком. Разве что ковер тот соткан для тронного зала дворца Сасанидов в Ктесифоне, да и то не факт. И кто знает, может, покойник успел 
припрятать револьвер, вылетевшая из которого пуля через много лет наполнит твое сердце не свинцом, но отчаянием. Таков ход вещей: фатальный и ветхозаветный. Судьба возьмет свое, и от нее не откупишься, как от совести, ежемесячно вкладывая по пятьсот долларов в почтовый конверт. Можно стереть из памяти совершенные 
злодеяния и корчить рожи на причастии. За все воздастся. Самонадеянно полагать, что в темных водах реки, укрывшей следы преступления, удастся похоронить свои грехи, отмыться от них дочиста. Труп врага, затонувший на одной из границ королевства, обязательно всплывет на другой. И у этого трупа может оказаться лицо твоей дочери, изуродованное хоккейной клюшкой.
Loading ...
Добавить комментарий