Последний фильм Пака, обласканного критиками за трилогию о мести, напоминает свадебный торт: многоуровневый, вычурный, богато украшенный, причем, не все украшения съедобны. Мастер ошеломляющих сюжетных ходов и потрясающий фантазер, на это раз Пак не смог взяться за ножницы и, слегка поправив готовую ленту, выдать на суд зрителей новый шедевр. Разумеется, сейчас хронометражем в два часа никого не испугаешь, но стройности в “Жажде” нет. Плюс это или минус?
Сюжет: священник Сан-хо идет добровольцем на испытания нового вируса. На двенадцатой минуте фильма главный герой умирает, а потом оказывается единственным выжившим подопытным. У священника появляются поклонники и, благодаря славе, Сан-хо встречается с друзьями детства. Тем временем болезнь овладевает его организмом, начиная требовать крови.
Глядя на экран, не устаешь восхищаться одному качеству режиссера — смелости. Он делает свои фильмы так, словно до него никто не снимал вовсе, отметает причины и следствия, здравый смысл и логику ради красивых кадров и со вкусом поданных ситуаций: здесь и способ насыщения кровью, и прыжки по крышам, и камень на утонувшем шкафе, и финальная сцена, раскаленная докрасна. То, что Пак умеет удивить — бесспорно, но ошеломляющего открытия или удивляющего поворота от “Жажды” ждать не стоит. Автору не важно — почему. Главное — как. Одна из сцен поражает наглостью: Сан-хо читает молитву над умирающей женщиной. Умирает она от потери крови, причем кровь льется на операционный стол. Рядом со священником стоит медсестра. Не думаю, что в цивилизованной стране врач может позволить себе умирать человеку, не пытаясь помочь. Подобных несуразностей в фильме достаточно.
Теперь о конструкции. Уровень первый — вампир. В списке кровопийц пополнение: страдающий священник, получивший проклятие за то, что хотел совершить добро. От ужасающего графа Орлока (Макс Шрек) до сияющего в солнечном свете Эдварда Каллена (Роберт Паттинсон) жанр вампирского кино эволюционировал и дошел до носферату, который мучим рефлексией на каждый поворот мутации, в том числе — метаморфозами чувств. Подобный герой уже появлялся на экранах — Луи (Брэд Питт) в «Интервью с вампиром», но Пак позволяет герою открыть для себя сладость греха.
Второй уровень фильма — адюльтер. Сан-хо, увидев жену друга детства, влюбляется на всю жизнь. Кроме того, что в нем пробуждается враждебная природа, его душу раздирает неизведанное ранее противоречие. Здесь режиссер предстает виртуозом: постельные сцены сняты холодным взором, они поданы, как дешевый балаган, и подробности не смакуются, а раскладываются, словно кубики с буквами и рисунками. Пак — не самоучка, уроки кинематографа он знает, к тому же, вслед за сценами с судорогами любовников идут сцены, в которых царит ужас.
Третий уровень — борьба. Здесь вампиризм вторичен, Пак показывает сражение между Мужчиной и Женщиной, и Женщина вмещает в себя океаны злобы и хитрости. Вспоминается “Война Роз”, где ни одна сторона не может дать слабины. Убийства и смерти сняты на уровне цинизма Ханеке: ой, смотрите, как крошатся и мнутся одуванчики, когда их головы сносит прутом мальчишка на лугу! Но Пак этим и прославился: он не культивирует насилие, а разоблачает его, но лишь сейчас сквозь его смелость, которую в свое время отметил Тарантино, проглядывает мудрость.
“Жажда” — три фильма в одном: экзистенциальная драма, мелодрама и ужастик с элементами “черной” комедии. Пак, ныряя из жанра в жанр, показывая зрителю одно экзотическое представление за другим, затуманивает разум, отвлекает от стержня картины вкусными мелочами, кровью на белом фоне (а как же без этого?), спецэффектами и завихрениями сюжета. Мысль одна: натуру человека не изменить, мы рождаемся с заданными Богом (или природой) характерами и те ведут нас по линиям судьбы, давая задания и подкидывая вопросы. Кровь — важная штука, как ни крути, но здесь она касается лишь жажды. По Паку — это всего лишь потребность, и сильный дух сможет пройти испытание.
PS. “Жажду” лучше смотреть на большом экране. Чтобы у вас не возникло соблазна поставить фильм на паузу и передохнуть.
Добавить комментарий