Детские страхи и фантазии не раз и не два становились объектом внимания кинематографистов, ложась в основу самых разных психологических и мистических триллеров. Вот и мексиканец Карлос Энрике Табоада не обошел вниманием эту кладезь сюжетов, сняв в 1969 году трогательную фантазию «Каменная книга», ставшую классикой жанра в его стране и послужившей одним из источников вдохновения для Гильермо дель Торо, творчески развившего идею своего земляка в «Лабиринте Фавна». Но для самого Табоады погружение в детскую психологию, что он совершил на рубеже 60-х — 70-х годов прошлого века, показалось, видимо, не слишком глубоким. И спустя пятнадцать лет после «El libro de piedra» он возвращается к этой теме, снимая жестокий и безжалостный триллер под названием «Яд для фей». Триллер, в котором страна ребяческих фантазий и мечтаний выглядит подобной христианскому чистилищу, пройти через которое удается далеко не всем. А куда попадают неудачники — напоминать, наверное, не нужно.
В мрачном и безнадежном мире «Яда для фей» вообще нет взрослых. Точнее — живых взрослых. То есть они есть, но находятся вне детского восприятия: спины, руки, силуэты, ноги на лестнице… Ни разу за весь фильм камера не покажет лица взрослого человека. Только в момент смерти от сердечного приступа учительницы музыки одной из героинь ленты она на секунду остановится на мертвых глазах женщины — и тут же панически устремится прочь. Мир маленьких Вероники и Флавии с миром взрослых не пересекается нигде и никак. Ведь в после
днем не существуют ведьмы и феи, в нем нет колдовства и нельзя заключить пакт с Сатаной. Взрослые не боятся прихода ночи и не видят чудес в заброшенных сараях. А потому и не могут понять, что происходит с девочками, играющими в одним им известную игру. И куда эта игра их может завести. Может быть, это понял бы мертвый взрослый. Но он уже никому ничего не расскажет.
Две юные подружки, Вероника и Флавия, не чают друг в дружке души. Их не останавливает ни неравенство социального положения, ни различие темпераментов, ни школьные проблемы. Едва встретившись, девочки стразу же почувствовали взаимную симпатию и проводили вместе все свободное время. Бойкая и острая на язык Вероника во всем стала примером для стеснительной Флавии, заразив ее своей страстью к старинным легендам и преданиям, что передалась ей от 
воспитывавшей девочку бабушки. Вот только нравились ей все больше истории мрачные, пугающие и жестокие. В мечтах своих Вероника видела себя могущественной ведьмой, повелевающей людьми и стихиями. И мечты эти постепенно стали внушать ее подруге страх, лишать покоя и сна. Ведь в детском сознании страхи легко оживают и приобретают материальную форму.
Но чем больше Флавия боялась своей новой подруги, тем сильнее становилась ее зависимость от нее. Тем больше демонов и
духов, рожденных фантазией Вероники, переселялось в ее впечатлительный разум, не оставляя в нем места свету и надежде, рождая в душе страх и боль. Чем больше тайных обрядов проводила Вероника, тем затравленнее становился взгляд Флавии. Но все новые и новые ритуалы, проводимые девочками, были лишь подготовкой одного, главного, что должен был пройти в загородном поместье, куда родители Флавии пригласили погостить ее лучшую подругу. И чем ближе был этот обряд, тем больше Тьма поглощала сердце впечатлительного ребенка…
Ограничив действующих лиц в своем фильме двумя персонажами (остальные неизменно остаются за кадром), Табоада сильно рисковал. С одной стороны, этот ход обеспечивал неослабевающий саспенс и напряжение, поскольку подчеркивал существование его 
героинь в выморочном мире их собственных фантазий. С другой — вынуждал полностью положиться на двух юных актрис, которым предстояло разыграть перед камерой сложнейший психологический этюд. Тем не менее, режиссер не прогадал. Нагнетая напряжение с помощью построения кадра, акцентируя внимание на неких зловещих деталях, неизменно мрачном освещении и т. п. мелочах он сумел создать атмосферу постоянного саспенса, в которой нервы зрителя на протяжении всего фильма натянуты, как струна. В такой обстановке 
было уже не столь важно, насколько точны окажутся в своих образах юные актрисы. Им достаточно было просто выполнять указания режиссера и надеть приготовленные для них маски: охотницы и жертвы. Что девочки и проделали, не снимая эти маски вплоть до самого финала.
Зрителю же оставалось вздрагивать от каждого шороха, пугаться любой промелькнувшей в углу экрана тени и ждать, что в любой момент из темного сумрака выскочит чудовище… Как и полагается нормальному подростку, слушающему темной ночью рассказ о Кровавой Руке. И совершенно неважно, сколько этому подростку на самом деле лет. Потому что «Яд для фей» пугает всерьез и надолго даже несмотря на то, что ничего особенного в кадре не происходит. Потому что кадр в данном случае — далеко не все. А то, что остается за кадром может явиться в реальный мир здесь и сейчас.
Loading ...
Добавить комментарий