В нашем климате слезном и сопельном как-то очень тихо и давно похоронили одну из самых, пожалуй, светлых черт человеческого мировосприятия — оптимизм. Сейчас стало модно быть вечно одиноким, замкнутым, циничным и вообще конченым остряком, который шутит настолько плоско, насколько того позволяют груди Киры Найтли и Миллы Йовович. Новая лента некоего Стивена Содерберга, который когда-то что-то снял, более чем наглядно иллюстрирует тот факт, что теперешний зритель готов искать скрытый смысл не только в ружье на стене, но и в картошке, апельсинах, вырубке лесов и неопрятных поварах. Да-да, тема повара в кино на сегодняшний день актуальней некуда.
Если говорить откровенно, то Содерберг запрягает ровно полтора часа, так, собственно, никуда и не собираясь ехать. Выбранный им полудокументальный стиль, в котором основное место отведено делам крайне безэмоциональным, подкупает своей необычностью и нарочитой доскональностью описания событий внутри всяких там всемирных организаций. Другое дело — люди, умирающие каждый час: они никого не волнуют, и волновать, по-видимому, вовсе не собираются. «Заражение» хоть и заявлено 
художественным фильмом, отнюдь не является таковым. Это, скорее, новый этап в развитии жанра мокьюментари, только на смену паникующей молодежи приходят обыкновенные операторы, снимающие если не все подряд без разбора, то без разбора осмысленного и хотя бы в ничтожной степени логичного.
Все люди представлены шестеренками в большом механизме, который неожиданно (ожидаемо!) ломается, когда мировому правительству не хватает смелости сказать народу правду. Ну и пусть бы убил человечество не вирус, но ближний свой — какая разница? Главная проблема Содерберга как режиссера «Заражения» в его неумении соединить воедино свой заковыристый пазл, одна из 
частей которого — Мона Лиза, а вторая — Человек-паук. Ребята и плачут и смеются, но так как делают и то, и другое на камеру, воспринимать это иначе как аморфную фальш решительно не получается. И пускай концепция картины, с одной стороны, прекрасна, она остается прекрасной лишь в том измерении, где лучшее оружие — слово, но никак не кадр или заунывная мелодия.
Действительно прискорбно констатировать тот факт, что авторы, подобрав имена, не подобрали актеров: создается ощущение, будто плакать над смертью жены и сына нужно только в конце фильма и свойственно это исключительно мэтамдэймонам, потому как у них такая культура. Подружка лучшего водителя такси, которая два с половиной часа была еще и Эдит Пиаф, сегодня исполняет мебель, и язык не поворачивается назвать ее Марийон Котийяр, а Гвинет Пэлтроу умерщвляют уже на пятой минуте, потому как мужам, а особенно мэтамдэймонам изменять категорически нельзя. Еще в «Заражении» можно заметить Лоренса Фишбёрна в качестве политкорректности, Джуда Лоу как иллюстрацию полнейшего, но слепого доверия «людям из интернета» и Брайана Крэнстона, который ценен исключительно ролью в «Breaking bad».
Итогом же ленты служат не красивые обороты речи, но сцена выпускного в доме любящего папаши, которая является не только квинтэссенцией непоследовательности и наивности, но и заглаживанием шероховатостей, которые, как и сиськи все той же Киры Найтили, уже никого не волнуют. В зале дают свет, зрители зевают, потягиваются и идут себе преспокойно домой. В мир болезнетворных бактерий, немытых овощей и ГМО-шных продуктов.
Loading ...
Добавить комментарий