Трудно найти более известный, более обсуждаемый и более признанный фильм, чем этот шедевр Милоша Формана. «Пролетая над гнездом кукушки» — что-то из области мифов и легенд американского кинематографа, что-то настолько сверхъестественное, настолько влиятельное и возвышенное, что некоторые просто боятся его смотреть. 5 главных Оскаров, 28 главных наград на самых престижных фестивалях, туча номинаций, обязательное место в списке 100 самых лучших фильмов, колоссальный кассовый успех, фантастическая самоокупаемость, место во всех учебниках по кинематографии и в анналах истории, даже не кино, а просто — в новейшей истории искусства. Имеет место не просто шедевр или всеми любимая картина, нет, это культурный феномен, такой же, как «Мсье Верду», «Гражданин Кейн
», или «Крестный отец», это символ искусства кино, как оно есть, грандиозная полумистическая мозгозагружалка, душеразрывалка, это гимн свободе и человеческой совести, это авангард вечного сияния чистого разума и неугасимой любви к жизни, это памятник ЧЕЛОВЕКУ.
Смотри его. Он захватит, унесет тебя, и на 2 часа ты станешь заложником этого фильма, его пациентом. Этот фильм обладает большим терапевтическим эффектом и очистительным воздействием, чем любой психотропный препарат, он, такой простой, лишенный витиеватости и снобизма, которому часто подвержены великие режиссеры, способен переломать всю душу и собрать ее заново.
Великий душеразрыватель, Форман, сам, вероятно, не понял, какого богатыря он произвел на свет. Некоторые критикуют отрыв Формана от романа Кена Кизи, и сам писатель отнесся к фильму холодно. Ему простительно, никому не понравится, когда возьмут твой труд и начнут переделывать. Однако бунт читателей не понятен мне. При всем уважении к роману (я читал), его 
значение в мировой литературе гораздо меньше, чем фильма — в мировом кино. Любая книга глубока настолько, насколько глубок ум читающего, любой фильм глубок настолько, насколько широко режиссерское восприятие книги. Милош Форман представил свое понимание книги, добавив в него своих мыслей, свои образы и получилось понятнее, чем у Кизи, ярче и символичнее.
Трудно описать все проблемы, которые находит зритель в фильме. Их слишком много. Опальный «бунтарь без идеала», запертый в клетку жесткой системы, перемалывающей всех, кто не желает принять одинаковый для всех устав — тема слишком тяжелая для обзора. Над этой темой бились и Оруэлл, и Замятин, и Стругацкие. И до них ломали головы, и после них. Противопоставление личности и системы слишком объемно, Форман поступил правильно, сжав пространство системы до одной психбольницы, подразумевая, естественно, под ней все общество, которое предпочитает делать своим «неугодным» членам лоботомию, чем выслушать их.
МакМёрфи, в отличие от героев Достоевского, вовсе не наполеончик, он просто хочет жить, он не скован страхом сделать что-то неправильно, он не принимает условия игр, в которых обречен на поражение, его сила — в неуспокоенности, в жажде жить. Он революционер духа, обреченный влачить жалкое существование в затхлых одноцветных коридорах, которое он, конечно, выдержать не может. МакМерфи по натуре созидатель, но у него нет идеала, по которому он мог бы созидать, он просто чувствует, что должен быть свободным, к чему-то стремиться… к чему… пока он не на свободе, его этот вопрос не занимает. Даже на свободе МакМерфи обречен на гибель, потому что не знает, к чему приложить свою свободу. Он не создан для свершений, но создан для того, чтоб 
зажечь других на свершения.
Другой человек — вождь. Он гораздо более свободен, чем МакМерфи. Он вообще живет вне стен больницы, мыслит другими категориями. Вождь — исполин духа, который растет в нем с каждым днем. Вождь — это вулкан, который грозит взорваться в любую секунду. Вождь — это истинный созидатель, это народ, который способен на великие дела, если у него будет энергетический и умственный вектор, которого он нашел в лице Макмерфи. Эта связка — огонь и ветер, сила ума и сила физическая, ненависть и любовь, холодный рассудок и душевный жар — они способны на все, вместе они — олицетворение всего свободного, человеческого, самой силы жизни.
Им противостоит сестра Рэтчед, человек-схема, человек без лица. Это человек, поставленный, чтоб чувствовать силу олицетворяемой ею системы. Система бесчувственна, у нее нет предпочтений, у нее есть правила, по которым она заставляет играть всех, а кто не хочет — исчезнет. Сколько у нее ненависти к этим людям, сколько презрения, как вспыхивает она незримой радостью, упиваясь собственными мелкими победами, удушая все, в чем есть хоть искра жизни. Однако ее победы временны и недолговечны. Не построишь настоящий замок из песка — волна рано или поздно смоет.
Первые шаги к этому Макмерфи с Вождем уже проложили. Они подарили душевнобольным главное — надежду и веру в себя. В больнице они были лишь песчинками, их давили, убеждая в том, что они — больны, что в них нет ничего человеческого, тем самым подавляя в них волю к жизни, к маленьким свершениям, убивая в них любовь, парализуя жажду открытий, чувств, эмоций. Их убеждали в собственной неполноценности, тогда как МакМерфи, просто отнесшийся к ним по-человечески, стал их 
лидером. Он осветил их тусклое существование, отныне они стали другими, он не изменил их, не вылечил, он просто показал им альтернативу в мыслях и поведении. Пусть временно, но ПРОБУДИЛ их!
Простым, понятным языком Форман разговаривает на запретные темы со зрителем. И нет-нет, а кто-нибудь да и хлопнет себе по башке: «Черт! А ведь у меня есть все, что было отнято у этих людей! Чего же я сижу!?» И это будет высшей благодарностью режиссеру, осветившему своим фильмом путь многих людей, скованных не стенами больницы, а осознанием собственной беспомощности. Ведь МакМерфи — он хотя бы попробовал!
Принято восхищаться мастерством Джека Николсона в этой роли. Я не буду. Это актер, способный сыграть все — от табуретки до Бога. Но остальные поражают! Они кажутся очень знакомыми. То ли живут рядом, то ли на улице встречаются — так правдивы и достоверны образы «сумасшедших», созданные не менее гениальными, чем Николсон, актерами Кристофером Ллойдом, Дэнни Де Вито, Уиллом Сэмпсоном, Брэдо
м Дурифом и др. Их герои не совершают ничего из ряда вон выходящего и между тем, каждый из них создал свой собственный огромный мир, поразительно точно взаимодействующий с миром рядом находящихся. Так что перед нами эталон ансамблевого кино. Такого многообразия оттенков характеров нигде не увидишь.
Этот фильм способен на многое, в нем столько любви к жизни, столько чувства собственного достоинства, столько борьбы и правды, что мимо него проходить просто запрещено! Он изменил историю кино, как это сделал «Гражданин Кейн», он изменил образ мыслей не одного человека.
Вне оценок.
Loading ...
Добавить комментарий