Рассказ о фильме «Мио, мой Мио» поневоле приходиться начинать с краткого экскурса в историю детского кинематографа СССР. Так уж получилось, если брать временной отрезок от 1950-х до второй половины 1980-х, то есть от «Кащея Бессмертного» , фильма, не чурающегося показывать монстров и сцены смерти, и до позднесоветских шедевров «Сказки странствий » и » Мио, мой Мио», все страшное из детского кино либо удалялось, либо запрещалось. В итоге почти на протяжении тридцать лет, не без влияния того же Роу, культовые и страшные персонажи русских сказок превратились в шутов.
В первой половине восьмидесятых Александр Митта попытался переломить эту ситуацию. Его «Сказка странствий» отстаивала право говорить с подростками не на языке балагана, а вполне серьезно, не обходя вопросы смерти и зла, торжествующего в мире. Традицию позже подхватил Владимир Грамматиков. Но, к сожалению, этим двум фильмам удалось подвести лишь итог советскому детскому жанру, своеобразная лебединая песня.
«Мио, мой Мио» так же, как Сказка странствий» — явление уникальное в истории советского детского кино. Кстати и снимать его изначально западные продюсеры хотели предложить тому же Александру Митте. Но в итоге постановку отдали комедиографу Владимиру Грамматикову, в активе которого был лишь один подобного плана фильм-мюзикл с элементами хоррора — «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты».
Литературная сказка Астрид Линдгрен «Мио, мой Мио» — в общем-то в своей основе одна из самых мрачных вещей довольно-таки веселой писательницы. В финале книги, после победы над демоном — рыцарем Като, дается намек, что Мио умер на самом деле и Страна Желанная есть некая квинтэссенция рая, внимательные читатели уловили это. И «Сказка странствий», и «Мио, мой Мио», и даже полусказочный-полуфантастический «Лиловый шар» Павла Арсенова с ярко выраженным хоррор-эпизодом бойни инопланетян, пораженных вирусом вражды — характерные примеры того, как в восьмидесятых начало реформироваться детское подростковое кино.
Лишь редкие образцы в детском подростковом кино достойно пытались реанимировать жанр детского ужаса. В семидесятых это прежде всего новаторская космо-дилогия Ричарда Викторова, с безумными роботами, зачистившими планету от создателей — «Отроки во вселенной». Единственный по сути в Союзе выживальческий детский триллер «Тайна горного подземелья». А последующие восьмидесятые — это конечно же новаторское темное фэнтези пополам с хоррором «Сказка странствий», хоррор-эпизоды в франшизе про Алису Селезневу «Лиловый шар», экранизация Александра Грина «Золотая цепь» и конечно же лучший в жанре темного фэнтези «Мио, мой Мио», любимый поколениями.
За хоррор в данном фильме отвечает образ монструозного рыцаря демона Като и созданное им темное пространство, где властвует тьма. Като здесь сыграл британский актер Кристофер Ли, которому в западном кино доставались по большей части роли монстров и злодеев. Чем же ценен фильм в плане реформации советского сказочного фэнтези? Да прежде всего тем, что здесь все до правдоподобия серьезно, и опасность является опасностью. Юный зритель вовлечен в материал, ему дают возможность сопереживать экранным героям, своим ровесникам, а не подшучивать над ними. А опасностей юных героев действительно поджидает немало, и поставлены эти сцены так, что по себе помню — насколько страшно было даже по эту сторону экрана. В этом плане фильм действительно возвращает юного зрителя к стилю первых советских хоррор-переживаний — «Василисе Прекрасной» и «Кащею Бессмертному», где все ужасы и опасности всерьез. Кроме страшной составляющей, фильм во второй половине, особенно в финале, где сходятся в поединке добро и зло, становится потрясающе динамичным. А это тоже большая редкость для советского детского кино, боевка схватки Като и Мио поставлена на отлично.
Достоверно известно, что картина любима уже третьим поколением зрителей, и любовь эту, смотревшие фильм тогда, передают своим детям. Если бы не крушение Советского Союза и его киносистемы, то линия подобных фильмов продолжилась бы, и неизвестно какие шедевры мы бы еще увидели.
Однако следует заметить, что и «Сказка странствий» и «Мио, мой Мио» — это уже заметный отход от привычных традиций советской киносказки. Мало того, что эти фильмы скорее уже не сказки а именно фэнтези, причем с привкусом готики, так еще совсем западно-европейская традиция, имеющая мало общего с нашей культурой.
Так что вывод грустный; реформация детского/подросткового кино, едва начавшись, почти мгновенно и угасла, затерявшись в мусорном потоке перестроечной чернухи. Но и в нашем времени ситуация едва ли улучшилась. Фильмов, подобных «Сказке странствий» и «Мио, мой Мио» нельзя создать, не пережив катарсис в сердце, или в уме. Будем пока довольствоваться тем, что есть. «Последним богатырем», например, но время шедевров еще впереди.
Loading ...
Отличный фильм, недавно с женой пересматривали. Примечательно — если не уникально — то, что в «Мио…» один ребёнок безвозвратно гибнет, отдав жизнь за спасение других, а другой после терзаний, метаний и прочих попыток толерастии убивает носителя зла. Считаю, что именно чёткого самоопределения героя и жуткой реальности смерти не хватает всему современному хоррору, не только российскому.