Здравствуйте, финалисты «Русской тройки»!
Вы можете знать меня как писателя в жанре триллер и хоррор. Однако при оценке множества историй я не выделяю материал, соответствующий этим направлениям. Потому, что мой интерес к литературе выходит за рамки темной традиции. Для серьезного автора страшный/пугающий элемент в произведении – такое же средство передать нужную идею, как и комедийный. Соответственно, выступая членом жюри на конкурсах, я не привязываю оценку текста к тому, насколько он «ужасен».
В критерии оценки входят иные показатели. Это 1) цельность структуры произведения/стройность сюжета, 2) изложение/стиль, 3) проблематика, подтекст (уровни трактовки событий). А также живость героев и глубина конфликта, которые в сильных рассказах тесно связаны с подтекстом. К сожалению, последнего в большинстве работ я не увидел. Рассказов с сильной смысловой нагрузкой немного. Однако в нескольких достаточно четко видна проблематика, основанная на злободневности. И, что характерно, проблемы сегодняшнего дня раскрыты в историях с наиболее цельной структурой. То есть, злободневная тема разработана в тексте опытных авторов.
Буду честен, в числе произведений с цельной структурой есть материал без сильной проблематики, но с выдержанным сюжетом или оригинально поданной идеей. Сюда отнесу коротыш «Целующий небо», где раскрыта связь прошлого человека с его настоящим. Органично передано, как состояние ребенка меняется состоянием взрослого. Мальчик, видящий себя медведем во сне и медведь, чувствующий себя выросшим из этого мальчика мужчиной, оказываются частями одной личности. В этой короткой истории уместилось несколько пересекающихся друг с другом слоев. Благодаря чему произведение выглядит лаконично-изящным. Говоря метафорически, структура текста подобна кружеву изо льда: прочно, но одновременно тонко.
В подобном стиле исполнена «Сказочная жужужуть«. Рассказ красив слогом, подкупает стилизованным под детский язык изложением. При чтении приятно смотреть на мир взрослых «детскими» глазами. Но малопонятные ребенку сцены доступны именно зрелому читателю, на которого и рассчитана история. Потому же, наверное, не скрывает себя проявляющийся между строк жизненный опыт автора. Он контрастирует с хрупким восприятием героев-детей, глазами которых описаны события. На таком примере лишний раз можно убедиться, что писать о детях ярко по силам лишь видевшему жизнь взрослому.
Однако возрастного опыта не всегда хватает для крепкого сюжета. Несмотря на красочное изложение, последнему здесь нужна доработка. Грамотно описанные сцены сменяют друг друга, но не работают на общее действие. Его как такового в рассказе просто нет. Из-за чего остается не раскрытым целый ряд деталей. К чему пришла девочка, нашедшая колдовские вещи бабушки? Что стало с ребятами после ритуала со шкурой, перьями и яйцом? Какую роль в событиях играют Витя и Лена Умняшкина? Говоря о скрытых пластах текста, какой смысл заложен в связь имени отличницы с именем Елены Премудрой? На эти вопросы читатель не может найти ответа. Потому что история не завершена.
Подобной слабостью страдает половина сильных работ. Примечательно, что в остальном их структура достаточно цельна. Например, привлекающая стилем «Шкатулка» относится к немногих рассказам, что были прочитаны в один присест. Текст с первых строк привязывает манерой изложения. Благодаря стилистическим особенностям легко чувствуется ирония, с которой автор повествует о бытовых «мучениях» комедийного героя. Несмотря на исторические декорации, образ последнего злободневен и в наше время, хотя емко раскрывается через атрибутику прошлого, воплощая живущего красивой жизнью барина, что проматывает деньги жены.
Харизматичный глава дома в своей яркости не один. Западают в память другие — не менее живые — герои, двигающие сюжет одними характерами. Хотя сначала может показаться, что главный двигатель сюжета — шкатулка, появившаяся в доме господ. Только в процессе чтения становится понятно, что она здесь служит лишь проводником, через который раскрываются типажи внезапно разбогатевшей семьи. В этом смысле даже появление облака из домашнего ларца служит вспомогательным элементом для раскрытия их характеров. Хотя они четко были очерчены в первых сценах.
К сожалению, подобной четкости не хватает финалу. Отсутствие развязки не дает членам семьи и слугам раскрыться до конца. Образы остаются без изменений. В результате, изящное изложение и грамотно построенная на стиле ирония сводятся к нулю, потому что мы не видим желанной метаморфозы. Подобная скомканность относится и к событийному ряду, потому что действие не сворачивает к внезапному сюжетном ходу, а сворачивается формулировкой «так вот и жили». Что, безусловно, ослабляет взятый уровень.
Похожая симптоматика у «Воды и медных труб«. Рассказ-конструктор, чьи элементы тесно связаны через общий быт героев, их родственников и знакомых, тоже достаточно целен. Заметно, что автор видит множество деталей, сохраняя фокус общей картинки. Также понятно, что он освоил причинно-следственные связи, зависимость друг от друга главных и второстепенных сцен.
Однако связь явных и скрытых линий — не гарантия крепкого сюжета. Так что, даже при созависимости событий из жизней разных героев, сюжет не выглядит цельным. Потому что разные конфликты не собираются в единую кульминационную точку и, как следствие, не могут разрешиться. Они просто пересекаются — и расходятся. В результате трудно понять, о чем повествует рассказ. Некоторые его фрагменты особенно интересны и требуют развития. Как то, сюжет о сантехнике, что приходит к не вызывавшим его людям, чтобы спасти от беды — не раскрыт. Старик пересекся с девушкой, чья история открыла рассказ, и на том линия «водяного» завершилась. Как завершился и сюжет девочки.
Такой же сюрприз преподносит «Орех в подарок«. Цельный, работающий на эффект саспенса, он написан твердой рукой. Аутентично передано влияние «чужака» в голове на мысли и шаги человека-носителя. Веришь аргументам сумасшедшего мировосприятия героя, которыми пользуется опухоль, раскрывая перед своей жертвой картину мира.
Но это — инструменты передачи безумия. Несмотря на то, что автор грамотно их использовал, слабость прячется в самой фабуле произведения. Сюжет уходит в пустоту. Так, в момент, когда герой обретает власть над своей жизнью благодаря силе, которую даёт опухоль, действие пресекается. Рассказ не получает внятного финала — и ее нельзя воспринять завершенной. Хотя идея успешно играет на злободневной теме вируса.
Похожая ситуация с «Соленым Пределом«, проблематика которого выстроена на вопросе выживания цивилизации после заражения. В сравнении с другими конкурсными работами, тема изменившейся от вируса жизни раскрыта здесь наиболее масштабно. Однако интересно поданного постапокалиптического деления мира на суб-континентальные регионы не достаточно для красочной картинки. В постапокалипсисе она, как правило, яркая. Читателю просто хочется знать, как выглядит придуманный автором мир. Хотя отмеченный нюанс не критичен. Потому как минимум описаний при сосредоточенности на действии делает сюжет динамичным.
Что касается динамки, то при всей простоте конфликта, развязка детективного «Предела» непредсказуема. Виновного трудно отыскать благодаря большому кол- ярких типажей среди героев. Это позволяет повысить без того достаточный уровень истории. Например, усилить конфликт, переведя выяснение отношений между героями в личную плоскость.
Как, например, в схожем «Лахезисе«. Одной из немногих работ, герои которой раскрываются, обнажая тайные черты характера и мотивы. Благодаря чему сюжет получает к финалу более-менее неожиданное развитие. Данный прием нельзя назвать оригинальным, потому что он — базовый принцип хорошего сюжета. Но выстроенный по такой технике рассказ запоминается. Здесь это происходит также благодаря открытому финалу и легкой недосказанности последней сцены. Она, как минимум, провоцирует вопросы, наталкивая на разные трактовки развития дальнейших событий.
Касательно формы, то походящий на сказку «Лахезис» трудно воспринять серьезно из-за отсутствия подтекста. Хотя он имеется в таких же простых по изложению «Тропинках» и «Нам не дано предугадать».
Например, «Нам не дано предугадать» (так же, как «Орех в подарок» и «Соленый Предел») работают на проблематике заражения вирусом. Простота и легкость раскрытия сложной темы говорит об опыте автора. Что подтверждается лаконичностью рассказа. Задумка и конфликт позволяют развить его до крупной формы. В какой-то степени это даже необходимо. Возможно, при большей длине действие растянется, окажется плавне — и финал не будет таким обрывистым, как сейчас. Однако предупрежу. Несмотря на то, что история достойна большего объема, лаконичность приближает ее к притче. Подобный эффект вряд ли сохранится при крупном формате.
Что касается столь же кратких «Тропинок», то проблематика в них отсутствует. Однако заложенная мысль более глубока. Автор намекает, что Бытие трансформируется вокруг каждого из нас сообразно нашим помыслам. То есть, идея есть, как и завязка. Но опять же нет финала. В этой связи не могу не сказать о правиле. Как цинично оно не звучит, нужно признать, что смысловая нагрузка большинства современных рассказов относится ко второму уровню текста. Первый – это непосредственно сюжет (движущаяся картинка), он же действие, вокруг которого строится история. В «Тропинках» мы видим другое. Глубокий второй слой (подтекст) при слабом сюжете мешает произведению назваться полноценным рассказом. Что также приближает его к притче.
Претендуют на серьезный смысл и «Башкатов и мутанты«. Проблематика привязана к злободневной теме распространения вируса и наступившей из-за него мутации. В отличие от метящего в триллер «Времени большого сдвига», здесь мысль о заражении работает не на испуг читающего, а раскрывается со свойственной иронии простотой. И описывает быт зараженных в несколько философских, даже легких тонах, напоминая настроением «Сказочную жужужуть». Используя философскую иронию, рассказ провоцирует нас на вопросы о судьбе человечества и закономерно не дает прямых ответов.
Сам автор тоже не говорит о личном отношении к теме. Во многом его задумку сложно понять размытым финалом, играющим на поле сюрреализма. Тому подтверждение — сцена с говорящей вороной. Но, судя по стилистике, намеки о грядущем оптимистичнее тех, что можем увидеть в написанном на схожую тему «Соляном Пределе». Светлая подача «Башкатова…» склоняет нас относиться к вопросу заражения как к чему-то неизбежному и принимать его стоически, сохраняя ясность мышления. Что, в какой-то степени, так же приближает историю к притче.
Напротив, отмеченное «Время большого сдвига» уходит от глубокого смысла и, работая в рамках триллера, сосредоточено на нагнетании тревоги. Хотя идея провоцирует серьезное раскрытие проблематики. Ведь контакт человека с Универсумом, Материей, изменяющий Бытие и Время — нечастая тема для рассказов триллер-направленности. Но, к сожалению, невнятно подан раскрывающий ее сюжет: не понятна связь героя, приближающегося к туманной бездне, с его положением на операционном столе. Человек оказался под ножом хирурга после того, как подошел впритык к небытию, или лежит вскрытым, двигаясь в Пустоту, потому что застрял среди дороги на каком-то «астральном уровне» во время наркоза. На эти вопросы читатель не получает ответа. Непонятно и то, что происходит в итоге — как событийные линии завершаются.
Сюжет стоит упростить, сделав линейным и проведя общие линии между сценами, иначе читатель не поймет, как одна сцена связана с другой, и произведение останется сумбурным. Возможно, автор намеренно писал широкими штрихами, дабы мы сами представили детали нужной себе картинки. Такой метод действительно срабатывает в руках мастера, но не у начинающих.
К примеру, подобным образом написано «Как не умереть вчера«. За действием интересно следить с первых строк, потому что смысл некоторых сцен (видение умершей матери, например) понимается не сразу, а впоследствии и благодаря контексту других событий. История раскрывает себя постепенно. Хотя не вызывает эмоций: мы следим за героиней, не сочувствуя ей, так как акцент изложения перемещен с внутренней (психологической) составляющей на визуальную. Конечно, яркая и контрастная картинка делают свое дело, но понять, что в голове у героини трудно. А значит, и проникнутся в сопереживании – тоже.
Перекос есть в самой форме. Поданная как сказка, история сменяется сухим текстом (выдержкой из газет) о реальности действующих лиц. В результате текст кажется склеенным из разных частей. Усугубляется такое впечатление оборванным финалом. Без «газетной» вставки рассказ будет смотреться многим сильнее. Потому как даже спустя несколько недель после прочтения оставляет приятное впечатление от стиля.
Сложность формы отразилась также на качестве «Дневника из прошлого«. Кроме скомканного финала (ставшего для конкурсных работ распространенной проблемой), наше восприятие грузится структурой «рассказа в рассказе», которая не выполняет никакой функции. Герой, чьими глазами читатель листает дневник путешествующего по осознанным снам пожарника, мог вовсе не появляться. Саму историю можно подать в виде дневника без «посредника», занявшего место Назара. В результате сократится объем текста и увеличится частота событий на страницу. Тем самым повысится динамика. Однако такая возможность усилить произведение, сократив его — вторична, в сравнении с необходимостью завершить сюжет внятной развязкой.
Более цельным в этом смысле оказался «Свет в окошке«. Полноценная история с завязкой, интригой и исчерпывающим (!) конфликт финалом. Этот конфликт можно было сделать сильнее, как минимум, в подаче. Потому что повествовать о событиях нетрудно. Но показывать их, раскрывая так, чтобы подноготная из прошлого героя сама обнажалась перед читателем — другой уровень. Примени автор данный метод, усилится интрига и, как следствие, появится важный для триллера эффект тревоги. Однако это касается улучшения текста, который сам по себе целен и завершен.
Такая же ровная структура у «Синего платья». Построенный на внутриродовых тайнах рассказ раскрывает свою тему ближе к середине. На первых же минутах знакомства с историей бросается в глаза неспешность ее повествования и равноценность происходящих событий, из-за чего трудно понять, что здесь значимо, а что второстепенно. Конечно, благодаря такому темпу динамика, не провисает и держится на одном уровне. Но это мешает развитию главной сюжетной интриги: родовая тайна раскрывается значительно позже обычного из-за того, что половиной текста описан быт девушки в деревне. Описание жизни в глуши никак не влияет на сюжет. И, по большому счету, не особо работает на другие элементы произведения.
Родственники героини могли бы раскрыться в действии, связанном с семейной тайной. Главные же сцены — выяснение родового секрета и контакт с умершей ведьмой — умещаются на второй половине текста. Так что первая половина, повествующая о притирке городской жительницы к порядкам другой среды, кажется не совсем уместной.
При сокращении материал станет лаконичнее. Уверен, благодаря отсечению лишних фрагментов сильнее проявит себя интрига и, возможно, атмосфера станет напряженнее, что свойственно рассказам о родовых секретах и ведьмах.
Данные замечания касаются лишь сюжетной структуры. Излишне ровная, она не затягивает в себя, хотя может это сделать. Потому как у истории есть все средства для того, чтобы «засосать» читателя в себя. Во многом потому, что манера изложения легкая и глаз свободно скользит по тексту. Что выгодно отличает «Синее платье» от многих конкурентов. Встанет ли оно вровень с наиболее сильными работами зависит от того, насколько будет укреплена динамика.
Как видим, общая тенденция большинства конкурирующих с ним работ сводится к недостаточно исчерпывающему финалу. Из-за этого некоторые рассказы кажутся обрубленными («Точка невозврата», «Дневник из прошлого»). Развязка в других, наоборот, органично завершает повествование, не выделяясь отрезанным куском текста («Шкатулка», «Вода и медные трубы»). Но при этом не раскрывает до конца сюжетного конфликта или темы. В отдельных случаях конфликт подан ярко и с походящим на саспенс напряжением, но тема не раскрыта вовсе («Время большого сдвига»). Где-то, наоборот, тема и проблематика приковывают внимание читателя больше, чем сюжет («Башкатов и мутанты»). В других историях («Синее платье», «Свет в окошке») кроме сюжета ничего нет (это нормально, потому что не всякая литература обязана «грузить» мыслями). Эти рассказы просто сосредоточены на действии, за которым интересно следить.
Интересно, что не все структурно-цельные истории могут похвастать исчерпывающим завершением. В частности, отмеченная в скобках «Вода и медные трубы» крепко сбита в точках пересечения сюжетных линий, но финал в ней не приводит к чему-то конкретному. Хотя читателю интересно следить, как нити разных героев сплетаются в единый клубок.
Подобных частностей много. Так что в оценках историй я опирался на разные критерии. Относящиеся к последним цельность структуры/стройность сюжета, изложение/стиль, живость героев, глубина конфликта, проблематика и подтекст (уровни трактовки событий) раскрыты в историях по-разному.
Единственным рассказом, в котором большинство элементов органично объединились в цельную конструкцию, оказался «Целующий небо». Однако напомню, что он не злободневен и не играет со смыслами, как менее сильные работы. Благодаря чему выделяется на их фоне по большей части технически.
Как написать технически сильный текст я говорю в частных уроках. В них мы наглядно, на примерах рассматриваем драматургию, конфликт, структуру вашего текста, динамику повествования и то, насколько перечисленные элементы дополняют друг друга. С помощью конкретных методов последовательно улучшаем сюжет через существующий в тексте материал таким образом, чтобы сохранить авторский замысел, не добавляя ничего лишнего. После, взвесив сильные и слабые стороны истории, редактируем и корректируем её. Затем я даю разбор правленой работы и детальный отзыв на итоговый вариант с указанием приёмов, как повысить качество произведения.
В результате у вас появляется разбор текста, практика его улучшения и рабочие методы, как усилить новый, проработанный вариант. При этом вы остаётесь творцом, не завися от мнения редактора. То есть, получаете сугубо технический разбор. При оценке с таких позиций сегодняшнего материала нельзя не отметить, что отдельные рассказы выходят из статуса «конкурсной работы». И заслуживают считаться самостоятельными произведениями. Читая их, мне было приятно осознавать, что имею дело с историей зрелого автора, в тексте которого между строк раскрываются интересные смыслы.
Так что, благодарен вам за удовольствие, финалисты «Русской тройки».
Ваш. А.Х. Во Славу ☿/♄ (VIII)
Loading ...
Добавить комментарий