Покупайте книгу «Русский Хоррор» на ЛитРес!

 
 

ЕЩЕ КЛУБ-КРИК

LiveJournal ВКонтакте
 
 
 
 
Возрастные ограничения на фильмы указаны на сайте kinopoisk.ru, ссылка на который ведет со страниц фильмов.

Мнение авторов отзывов на сайте может не совпадать с мнением администрации сайта.
 

Реклама на сайте

По вопросам размещения рекламы на сайте свяжитесь с администрацией.
 
 
 
 

«Слиться с природой»: обзор фильма «Прогулка по эшафоту» (1992 г.)

 

К рубежу 1980-90-х годов страна всё более проваливалась в безвременье. Все понимали, что старой привычной жизни больше не будет, но будущее представлялось туманным, заманчивым и в то же время пугающим. В этой напряжённой атмосфере общественных страхов и надежд режиссёр Исаак Фридберг решил пофантазировать об этом будущем, соответственно общественному настрою соединив в жанровом смысле хоррор с фантастикой и пророческой притчей.


«Дело происходило в 1991 году, – говорил позже сам Фридберг, – когда вся страна просто сошла с ума. И я тоже немножечко тогда рехнулся. И поскольку все считали, что вот-вот что-то неожиданное произойдёт со страной, каждый пытался угадать, что произойдёт. И я решил снять картину, ни много ни мало, о третьем сотворении мира».

И отправился в первобытные леса Валдая. Эта живописнейшая местность издавна известна, как “страна истоков” или “родина воды” (Великий Валдайский водораздел: Страна Истоков). Здесь находится сердцевина Великого водораздела Восточной Европы: Оковский лес, из которого берут начало три великие реки Восточно-Европейской равнины: Волга, Днепр и Западная Двина. Но здесь находятся истоки не только великих рек, но и великих народов: по современным представлениям здесь могла находиться прародина прародина индоевропейцев. Возможно здесь и кроется причина того, что эта земля издревле считалась священной. В белорусском предании возникновение Днепра и Двины связано с появлением здесь мифологического первопредка Бая и заселением и освоением этих мест первыми людьми.

Неизвестно, был ли режиссёр знаком с этим мифом, но место для съёмок фильма о новом сотворении мира он, несомненно, выбрал самое подходящее. И очевидно, что при этом он отталкивался от гораздо более популярной мифологии – библейской. Адам и Ева присутствуют в картине с первых кадров.

Молодожёны в поисках местечка, где можно было бы отдохнуть от общества и «слиться с природой», забираются всё дальше и дальше в лесную глушь. По совету местных жителей они попадают на хуторок, расположенный на труднодоступном островке среди озёр и болот, чей хозяин вроде бы сдаёт угол таким вот “экотуристам”. Хозяина они не обнаруживают, но находят мрачного вида избушку-развалюшку, в которой им и приходится заночевать, несмотря на то, что молодая удручена и даже несколько напугана угнетающим убожеством обстановки: «отель “Три звёздочки” и все советские», – с тоской заключает она.

Проснувшись утром, парочка обнаруживает себя в кровати под балдахином в отельных апартаментах класса “люкс” и долго не может поверить своим глазам. Более того, стоит им только пожелать чего-нибудь и желание мгновенно исполняется. Как по мановению волшебной палочки появляется роскошная мраморная ванна с ароматической пеной и лепестками роз, стол с экзотическими фруктами, о которых советские люди только в книжках читали.

Прогулка по эшафоту (1992) Полная версия.. Фильм.

Девушка всё время сравнивает эту новую действительность с той, в которой она пребывала ещё вчера, и её привычная советская жизнь теперь кажется ей серой и унылой. Хотя эта, восхищающая её роскошь, в общем-то, вполне соответствует уровню комфорта, обычному для западного “среднего класса”. Да и вся эта новая, странная и несколько “психоделическая” реальность, в которую попали наши “туристы”, очень напоминает бытовавшее в позднем СССР расхожее представление о Западе, где изобилие всего и полная свобода: любое ваше желание сразу исполняется и никто вас ни к чему не принуждает. У прекрасной путешественницы это вызывает тихий восторг. А вот муж её всё время напряжён, он чувствует в этом какую-то пугающую ненормальность.

Ощущение ненормальности усиливается после того, как на берегу они обнаруживают эшафот с орудиями пыток и плахой с вонзённым неё огромным палаческим топором. Этот страшный артефакт средневековья составляет резкий контраст с соседствующим с ним современным еврокомфортом. Но молодую это тоже не пугает и она воспринимает это как туристический аттракцион, что тоже вполне в духе западного подхода ко всему страшному и средневековому: сделать из него чучело, отправить в музей или превратить в развлечение для туристов.

Последовавшие за этим события всё-таки заставляют испугаться всерьёз: из-под топора на плаху начинает литься кипящая кровь. Может бутафорская? Но тут наконец-то появляется и сам хозяин хутора – странный мужичонка неопределённого возраста в живописных лохмотьях. Он явно напуган происшедшим, неуклюже пытаясь прикрыть потоки крови белой простынёй. Наконец ему удаётся замять недоразумение, успокоить гостей и вернуть их жизнь в обычное русло. «Когда понадоблюсь, я появлюсь», – успокаивает он их напоследок.

Фантастический киномир, куда режиссёр отправил своих героев, в притчевой форме отражает мир современного Запада с его государством “наёмным менеджером” и “подателем услуг”. Это на первый взгляд вроде бы совсем не та суровая сила, постоянно чего-то требующая от своих подданных, каким было государство советское и европейские “старые режимы”. Западное государство-сервис, государство “наёмный менеджер” совершенно ненавязчиво, практически незаметно и появляется лишь в нужный момент для оказания своим гражданам требуемых услуг. В остальном граждане предоставлены самим себе и вольны устраивать свою жизнь, как им заблагорассудится, то есть “по-граждански”, сугубо добровольно. Желание наших экотуристов “слиться с природой” можно понять, как желание избавиться от контроля авторитарного государства.

Но советские-то люди привыкли к совсем другому порядку вещей, они чувствуют в этом какой-то подвох. Как ни услужлив и ненавязчив “хозяин”, они чувствуют в нём скрытую и непонятную силу, от которой они зависят, которая, как они смутно догадываются, и обеспечивает все те чудеса консьюмеризма, которыми наслаждаются наши экскурсанты в «капиталистический рай». Исполняющий роль незаметного лакея, угадывающего желания, “хозяин” вдруг оказывается на вершине высоченной сосны, где в позе статуи Свободы исполняет какие-то странные пассы «от сердца к солнцу». То есть символически он оказывается не на одной горизонтали со своими гостями, не равным им, а несравнимо выше, демонстрируя им, что никакая он не прислуга.

Сами эти слова «наш хозяин», которыми называют его парень и девушка, начинают приобретать совсем иной смысловой оттенок: не сдающий угол туристам, а “господин”, “властелин”. Здесь при желании можно усмотреть отсылку к местности, где происходили съёмки: название Валдайской возвышенности может происходить из балтских языков, и быть связано с корнем, обозначающим “власть”, “владетеля” или “владение”. Таким образом, «страна истоков», Валдай, может пониматься, как своеобразное «место силы» – географическая точка, из которой удобнее всего держать под контролем окружающее пространство, формируемое вытекающими отсюда реками.

А попытка бегства с “райского” островка демонстрирует нашим туристам границы их свободы в этом “Эдеме”: гнилые мостки через болото, соединяющие “рай” с обыденной жизнью, оказываются разрушенными, попытка перейти болото вброд заканчивается нападением на парня каких-то сверхагрессивных пиявок, прожорливостью больше похожих на пираний.

Истекает кровью искусанное пиявками тело, хлещет кровь из под топора на эшафоте.

Здесь обнаруживается ещё один, кроме библейского, мифологический пласт, присутствующий в фильме – гностический. “Хозяин” оказывается, ни много ни мало, демиургом-творцом, создавшим этот мир и людей. Но высшее божество, наделившее “демиурга” даром творчества, осталось недовольно его работой и находится в ужасе от того насилия, которое творится в этом мире. «Шарик-то всё вертится, а кровушка всё льётся и льётся!» – растерянно исповедуется своим гостям демиург-неудачник. Выясняется, что он избрал эту парочку в качестве новых Адама и Евы, чтобы исправить свои ошибки и создать новое человечество.

В этой притче несколько символических слоёв. Первый прочитывается довольно легко: это вечно греющая душу русской либеральной интеллигенции сказка о “стране чудес”, Европе, где всеобщее изобилие и полная свобода. Для достижения этой прекрасной утопии нужно лишь «слиться с природой», избавиться от “деспотического государства”, и человеческая природа, избавленная от государственного угнетения, сама собой породит “царство свободы”. Но очень скоро оказывается, что этот простой способ не оправдывает ожиданий – “царство свободы” не наступает. Российский и советский “человеческий материал” всё время оказывается несоответствующим высоким запросам тех, кто привык считать себя “демиургами”, «инженерами человеческих душ».

«Просто сказать, что попали из огня в полымя, от царско-церковного кулака к социалистическому, минуя свободу личности»

(Михаил Пришвин. Дневники)

Там украшают флаг, обнявшись, серп и молот.
Но в стенку гвоздь не вбит и огород не полот.
Там, грубо говоря, великий план запорот

(Иосиф Бродский. Пятая годовщина)

Значит, этот человеческий материал надо отправить “на переплавку”: силой загнать из “царства насилия” – самодержавной или советской “деспотии” – в “царство свободы” гражданского общества.

«А что же будет с остальными, с теми, кто остался “там”?» – со страхом вопрошает “новый Адам”. Демиург отводит глаза. Реальные “прорабы перестройки”, как многие помнят, не были так стеснительны и без излишней щепетильности определяли судьбы таких “лишних людей”: «они не вписались в рынок».

Неудачное создание творца, “старый человек” с “рабским сознанием”, привыкший повелевать и повиноваться, подчинять других насилием и самому склоняться перед силой. Чтобы переделать его в новую свободную личность, нужна небольшая операция на мозге. Но желает ли он сам ложиться под нож?

Недаром реформы 90-х годов сами реформаторы так любили именовать “шоковой терапией”. «Хирург не спрашивает мнения больного, лежащего на операционном столе», – любили говорить “прорабы перестройки”. Рынок и гражданское общество они ввели в России ни у кого не спрашивая. Советское общество они назначили на роль больного, не интересуясь мнением самого “пациента”. Устаревший, списанный в утиль “совок” был пойман и безжалостно препарирован либеральными хирургами-“демиургами”, как подопытная лягушка. Во имя фантома безнасильственного и бескровного “гражданского общества” были пролиты реки крови в бандитских войнах и во время передела собственности в “лихие 90-е”, в межнациональных конфликтах, начиная от Карабаха и вплоть до теперешнего Донбасса продолжающих сотрясать всё постсоветское пространство.

Но желанное “гражданское общество” так и не стало ближе. «Она льётся, кровь-то», – растерянно бормочет демиург-неудачник. Идёт борьба с исламистским подпольем в России, продолжается гражданская война на Украине. Прекрасная утопия обернулась кровавой антиутопией – это второй символический слой притчи, рассказанной Исааком Фридбергом.

А её третий слой видимо в том, что кинореальность Фридберга всё-таки отражает не будущее постсоветского пространства, а настоящее современного Запада: не только его сверкающую витрину, но и мрачную изнанку.

Да, “золотой миллиард” живёт почти в земном раю. Но легкодоступность и обилие материальных благ в этом “Эдеме” обеспечивается многими столетиями ограбления колоний. Индивидуальные свободы и возможности личного роста европейцы имеют через лишение самых элементарных человеческих прав населения Третьего мира.

Тяжкой десницы власти жители “земного рая” практически не ощущают, с ними она ведёт себя деликатно и ненавязчиво, но за границами “Эдема”-Запада та же самая власть не ограничивает себя никакими правовыми и моральными рамками. В фильме это символизируется окровавленным эшафотом, воздвигнутым на самом краю “острова блаженных”, чётко маркирующим границу, за которой начинается территория самого грубого и ничем не ограниченного насилия.

Обитатели счастливого островка об этой теневой стороне своего райского существования не догадываются, их горизонт восприятия ограничен своим обывательским мирком. Они лишь ощущают какую-то смутную тревогу. Но власть предержащим видна картина во всей её полноте: “хозяин” в позе статуи Свободы с самой высокой сосны видит не только остров, но и то, что находится далеко за его пределами. У западных обывателей могу быть иллюзии по поводу своей как бы самодостаточности и независимости от государства, но “сверху” очевидно, что полностью самоуправляющееся общество невозможно.

Это хорошо показано в романе Уильяма Голдинга «Повелитель мух». Воспитанники элитных колледжей, отпрыски самых благородных семейств Британии, оказавшись на необитаемом острове, пытаются самоорганизоваться “по-взрослому”, по всем канонам парламентской демократии: «Мы же не дикари какие-нибудь, а представители лучшей в мире нации – британской». И, тем не менее, эта детская игра в “демократию” очень быстро оборачивается фашистской диктатурой в миниатюре.

С определённого времени государство на Западе решило перейти к другим властным технологиям. Прямая силовая диктатура чревата сильными рисками для самого диктатора. Гораздо безопаснее управлять так, чтобы это было незаметно для самого объекта управления.

Понимая это, западные элиты выступили застрельщиками буржуазных революций, сменивших силовую диктатуру абсолютистских монархий на “мягкую” власть парламентов, а в качестве инструментов управления силовые методы уступили пальму первенства контролю над информационными потоками.

В фильме Фридберга “демиург” преподаёт своим подопечным небольшой урок, как работают такие технологии. Он рассказывает им совершенно неправдоподобную, но в живописных красках поданную байку о якобы подлинной жизни Емельки Пугачёва. А на замечание, что в книгах написано совсем по-другому, он, раздражаясь, кричит: «Ваши книги ворами да казнокрадами писаны».

В реальности перестроечного информационного хаоса переделка массового сознания через навязывание искажённого образа прошлого была поставлена на поток: каждой этнической группе адресовалась “подправленная” картина их истории, сводившаяся в основном к схеме: «величие в минувшем – угнетение имперской властью в настоящем».

Вспоминается и другая кинокартина тех времён, гораздо объёмнее иллюстрирующая диапазон возможностей информационного “управляемого хаоса” – фантасмагорический «Город Зеро» Карена Шахназарова. Там показано, как можно за два дня довести нормального и разумного советского человека до состояния, когда он полностью перестает понимать происходящее, теряет способность различать реальность и продукты воображения, в нем парализована воля к сопротивлению и даже к спасению. И всё это без насилия, лишь воздействуя на его эмоциональную сферу.

Со времени буржуазных революций на Западе “мягкое” и незаметное управление людьми через пропаганду и другие способы контроля их сознания – “soft power” – стало считаться признаком цивилизованности и противопоставляться власти прямого насилия и приказа – “hard power” – как средневековому атавизму.

Кто-то может вспомнить, что пропаганда существовала и в СССР. Но советская пропаганда никогда не прибегала к манипулятивным методам, она использовала в основном открытое императивное воздействие, чаще прямое внушение: «Не можешь – научим, не хочешь – заставим», – такой плакат можно было увидеть в казармах советской армии. Западная же soft power означает совсем другое: «Мы влезем к тебе в подсознание и сделаем так, что ты захочешь то, что нам нужно».

Какой из этих способов считать более цивилизованным – дело вкуса. По мне, так прямое насилие, по крайней мере, честнее. И очевидно, что скрытое манипулятивное воздействие гораздо сильнее деформирует человеческую личность. Операция на мозге, которую в финале фильма “демиург” проводит своим подопечным, превращая их в счастливых идиотов, символизирует достижение технологиями манипуляции сознанием наивысшей степени совершенства. Управление человеком становится предельно простым, сводится, говоря упрощённо, к нажатию нужной “кнопки”.

«Где же у него кнопка?» – таким вопросом мучается в ставшем культовым среди позднесоветской детворы фильме “Приключения Электроника” мафиозный босс, пытающийся подчинить себе уникального человекоподобного биоробота. «Всё измеримо и управляемо», – утешает кумир позднесоветских технократов академик Амосов. Неужели и человека можно сделать полностью управляемым? Разве после этого он останется человеком?

Альберт Шпеер в своем последнем слове на Нюрнбергском процессе признавал:

«Диктатура Гитлера отличалась в одном принципиально от всех его исторических предшественников. Это была первая диктатура индустриального государства в эпоху современной техники, она целиком и полностью господствовала над своим собственным народом и техникой. Многие из выявленных здесь феноменов установления диктатуры были бы невозможны без помощи техники. С помощью таких технических средств, как радио и громкоговорители, у 80-и миллионов людей было отнято самостоятельное мышление, они были подчинены воле одного человека»

(Нюрнбергский процесс: Сборник материалов. В 8-ми т. Т. 8. – М.: Юридическая литература, 1999. – С. 556).

Попытка западного городского класса воплотить утопическую мечту об освобождении общества от любого государственного “диктата” обернулась новым пришествием гораздо более изощрённой формы диктатуры в обличье информационного фашизма, чья власть несравнимо более тотальна и разрушительна для человеческой личности, чем у абсолютистских режимов “старой” Европы с их “архаичным” и прямолинейным силовым принуждением.

Правда всё вышесказанное относится именно и только к Западу. Прогноз Исаака Фридберга, что “у нас” будет так же, как и «во всём цивилизованном мире», не оправдался. Во всяком случае пока не оправдался. На “острова блаженных” мы так и не попали. Постсоветское пространство оказалось выброшенным “по ту” сторону эшафота.

Страница фильма «Прогулка по эшафоту» в КЛУБ-КРИКе

ХрипШепотВозгласВскрикВопль (голосовало: 2, среднее: 5,00 из 5)
Loading ... Loading ...

5 комментариев «Слиться с природой»: обзор фильма «Прогулка по эшафоту» (1992 г.)

  • Artimas, спасибо за такую вдумчивую и объемную статью, подобные публикации украшают наш Клуб!

    Смотрел этот фильм бесконечно давно, когда еще не интересовался хоррором, как таковым. И даже грустно, что сейчас этот фильм вспоминается и визуально цитируется лишь преимущественно как мем с лысым орущим Певцовым. А так в картине кладезь смыслов, актуальных и сейчас, ибо наша страна по сути так по сей день и находится в стадии «перестройки» и недостижимого стремления к забугорному образу жизни.

  • Artimas Artimas

    Да я, собственно, не такой уж большой поклонник хоррор-жанра. Но вот попался мне как-то этот фильм, который я когда-то давно смотрел какими-то урывками, но тогда он меня особо не впечатлил. А тут я его посмотрел от «корки до корки», и возникла потребность высказаться.

  • Отличная статья! Ничего даже не слышал об этом фильме. Постараюсь посмотреть.

    PS
    Похоже, что плаха с топором и кровью возникла благодаря роману Ч. Айтматова «Плаха». Не удивлюсь, что, если пошуршать, можно найти параллели и по сюжету.

    • Artimas Artimas

      Да, аллюзии на «Плаху» Айтматова вполне возможны. Тем более, что в перестройку Айтматова очень активно начали раскручивать

      • Недавно писал статьи на В. Головачёва, так у него тоже много сходных тем и мотивов. Всех зацепила перестройка.

Добавить комментарий для Popov Igor Отменить ответ

  

  

× 7 = 63