Покупайте книгу «Русский Хоррор» на ЛитРес!

 
 

ЕЩЕ КЛУБ-КРИК

LiveJournal ВКонтакте
 
 
 
 
Возрастные ограничения на фильмы указаны на сайте kinopoisk.ru, ссылка на который ведет со страниц фильмов.

Мнение авторов отзывов на сайте может не совпадать с мнением администрации сайта.
 

Реклама на сайте

По вопросам размещения рекламы на сайте свяжитесь с администрацией.
 
 
 
 

Метафизика ужасающего… — интервью с писателем Александром Поздеевым + его сценарий короткометражного хоррора.

 

Восприятие страха у каждого из нас свое, чудовища у каждого тоже сугубо свои, и возможно различных сущностей в облике Пиковых дам, жутких бугименов и прочего рождает наше коллективное бессознательное, но так ли это на самом деле? Давайте попробуем разобраться, и в этом интервью поговорим о химерах детского восприятия, о том, каковы перспективы любительского хоррор-кино, чуть затронем тему Провинциального кино. А также Александр расскажет о том, как создает новые хоррор-рассказы, в которых творит совершенно особую метафизику страха, отличную от того, что мы обычно привыкли читать и видеть.

Алексей «Max Cady» Петров беседует с Александром Поздеевым.

(В публикации использованы работы художника иллюстратора Андрея Шустина, и фотографии авторов Александра Поздеева и Анны Соколовой, сделанные на съемках тизер-проекта «Страшные сказки Советского детства». (2015 г.))

Илл.1.Max Cady: Александр, вы много пишете в Клубе не только о страшном отечественном кино, но и о жуткой советской анимации. Благодаря вам мы заострили пристальное внимание на том, как много хоррора было не только в старых русских фильмах, но и в мультиках. Невольно напрашивается мысль, что вдохновение для собственных книг вы черпаете из самого детства, когда испытывали сильный чистый страх, когда еще не было рационального мышления и думалось, что все чудища реальны. Так ли это?

Александр Поздеев: Вообще мой разум в детстве был свободен от ночных и выдуманных монстров, возникших гораздо позднее, когда разум, слава Богу, был более менее готов к их восприятию. А вот чудовища мультипликационные в какой-то мере свою роль сыграли. Особенную жуть вызывали Дух колодца, и сейчас пожалуй «самый страшный» Штуша-Кутуша из мультика «Фантик» или «Первобытная история». А еще кляксоподобные химерообразные кот, пират, и рыба-пила из «Голубого щенка» и жуткий клоун-диссидент из «Шкатулки с секретом». А вообще если продолжать, список получится большой. И названные мультики ещё считались детскими, а что уж говорить о мультфильмах, скорее предназначенных взрослым.

Но не отставала от мультипликационной индустрии для детей и индустрия параллельная, а именно многочисленные советские журналы, предназначенные детям. Что курили художники и выпускающие редакторы этих журналов — непонятно. Вот честное слово, режиссеры российских хорроров, для вдохновения встряхните старые архивы, смотрите чудовищ для своих проектов в пожелтевших номерах советской прессы, предназначенной детишкам.

Илл.2.Max Cady: А все же говоря о советской мультипликации, можете дать краткий художественный анализ какой-нибудь особо страшной сцены из известного мультика?

Александр Поздеев: Конечно могу. Вот, например, эпизод, на мой взгляд напрочь уделывающий многие голливудские ужастики . Это танец Каа из «Маугли» 1967 года.

В отличии от голливудской версии наш фильм совершенно не детский, в нем авторы поднимают настолько глубинные вопросы бытия, что волосы встают дыбом. Невольно удивляешься, как вообще строгая советская цензура пропустила такое? Впервые в советской анимации авторы не стеснялись, не обходили стыдливо вопросы крови, смерти, насилия. Это мир джунглей, страшный хтонический мир, где все друг друга убивают и поедают, и если не ты убьешь, убьют непременно тебя. В злобном тигре Шерхане, намеренно или нет, авторы растворяют черточки человеческих тиранов, от Батыя до Гитлера. Или шакал-лизоблюд Табаки — мерзейшее олицетворение всего наисквернейшего, но опять же здесь прочитывается намек на человеческую природу, не на звериную.

В общем-то пугало в этом мультфильме почти всё, в том числе пантера Багира. Но первенство по жуткости следует отдать питону Каа. И сцена с смертельным танцем, где питон гипнотизирует полчища бандерлогов, заставляла, не вру, в детстве уползать за кресло. Помните, очнувшаяся Багира говорит, что ещё немного, и я пошла бы сама к нему в пасть. Так вот сцена выстроена так, что у тебя самого возникает желание пойти в пасть к этому питону. И хотя вроде бы «Маугли» шел у нас по категории детского кино и сопровождал нас всё детство, смертельный танец Каа засел у многих в голове и повлиял на решение некоторых личностей заниматься хоррором, у меня-то точно.

Позже были «Разлученные», «Пер Гюнт», «В синем море, в белой пене…» и многие другие шедевры советского мультипликационного хоррор-прома. О многих из них я писал на страницах Клуба и конечно еще буду писать, потому что подобных мультфильмов очень много, и многие забыты. А я считаю, если моя память имеет дар хранить сведения обо всех этих мультфильмах и фильмах, конечно нужно, чтобы и люди, особенно молодое поколение, знало о них.

Илл.3.Max Cady: Как раз прямо сейчас прекрасная возможность поведать что-то важное молодому поколению.

Александр Поздеев: Хорошо, приведу пример еще одного мультипликационного ужастика. Вы спросите, наверное, меня; чем для нашего поколения являлись мультфильмы Роберта Саакянца? Катализатором безумия? Первой встречей с жанром ужаса и сюрреализма? Да нет же, отвечу я, мультфильмы Саакянца для меня —  детство, просто детство. Смогут ли когда-нибудь мальчишка или девчонка из нового поколения сказать; «Богатыри» или «Маша и медведь» были для меня детством, просто детством»?

Армянский мультипликатор Роберт Саакянц достоин того что бы войти в рубрику Клуба «Хоррормейкеры». Он снял немало сюрреалистического толка мультфильмов, граничащих с откровенным ужасом. Причем снимал он страшные мультфильмы как на основе армянских легенд и преданий, так позже и чисто фантастические. Но конечно нам, детям советского толка, наиболее известны три его мультфильма на основе армянских легенд и сказок «Ух ты, говорящая рыба!», «Ишь ты, Масленица!», и наиболее известный, сопровождающий нас все детство, сюрный и страшнючий мюзикл «В синем море, в белой пене…» Потом позже будут уже фантастические «Урок» и «Ветер», но конечно чисто фантастические, это я сказал условно. Саакянц не был бы Саакянцем, если бы не ввел в эти мультфильмы большой элемент ужасного.

О «Синем море белой пене» будет отдельная статья, об «Уроке» тоже, о «Ветре» мы уже писали, а пока речь пойдет об «Ух ты» говорящая рыба! . Сюжет вроде бы незамысловат; несчастный рыбак, прозябающий в нищете не дождавшись улова, произнес в сердцах «Эээх!», и тут же явилось Нечто, предложившее старику, вроде бы из добрых побуждений, волшебный столик, дарующий вечный источник пищи. И вроде бы изначально это существо внушает доверие, радостный старик бежит сообщить радостную весть жене, но тут же в доме старика проявляется дьявольская суть незнакомца. Оживший столик сообщает паре, что расплата неминуема, и демон придет грядущей ночью, дабы задавать каверзные вопросы. Естественно расплата за неразгаданные вопросы — смерть.

О данном мультфильме написано уже немало критических статей и разборов, кстати ещё и в советские времена. Многие пытались ответить, что же хотел сказать Саакянц, создав такой неоднозначный и действительно страшный образ. Действительно, демон-метаморф из этого мультфильма — просто пример непостоянства. Он постоянно меняется, течет, перемещается и совмещает в себе черты кажется всего, что есть на этом свете. И страшно от того, что понимаешь — от подобного существа спасения нет, если только не поможет какая-то подобная сила, противоестественного этому демону толка. К счастью для стариков такая сила находится — таинственный юноша, вызвавшийся помочь, оказывается рыбой, которую старик когда-то отпустил, пожалев.

Таким образом, обратите внимание, сюжет становится в чем-то сродни гоголевскому «Вию». Добро, когда-то сделанное стариком, оборачивается защитным кругом, оберегающим его и старуху от армянского Вия, именно так я сейчас воспринимаю этот образ. Только есть небольшая разница; Вий-демон Саакянца носит свою свиту в себе, не нуждается, чтобы ему поднимали веки, он поглотитель, древняя частичка хаоса. Если у кого-то возникнут ассоциации с «Оно» Кинга возражать не буду, действительно похоже. Похоже в том, что данные сущности не ставят человека ни во что. Для «Оно» человечество не более как пища, для «Ээха» ценнее возможность поиграть с человечеством в свои безумные игры, ибо он в сути тот же клоун, клоун первобытного хаоса. И в итоге юноша (светлая сила природы) побеждает адского метаморфа его же оружием, безумной и бессмысленной шарадой-скороговоркой, которая срабатывает как некое метафизическое зеркало, в котором демон увидев свою истинную суть, впервые ужасается сам и позорно сбегает, по существу от самого себя же. В данном сюжете, я думаю, бессмысленно искать христианские ассоциации. Саакянц представляет нам чисто языческую трактовку рокового мирозданческого квеста «человек—природа—хаос—бездна». И читается это так; природа глубоко равнодушна к тебе, человек, если нужно, она легко уничтожит тебя силами порожденных ей демонов, подобных Ээху. И только одно способно защитить тебя от подобных дьявольских гостей — сделать добро и бросить в воду. В данной фразе заложен великий смысл.

Илл.4.Max Cady: Помимо мульт-хоррора вы явно неровно дышите к Пиковой Даме, и у вас есть особое мнение об этом персонаже, ярко представленном в одноименном российском фильме ужасов. Ведь по сути ваше субъективное её восприятие тоже кроется в детских страхах. Кто эта страшная женщина для вас?

Александр Поздеев: Впервые о Пиковой Даме я узнал из пионерских баек в пионерлагере, да и то вскользь, а вплотную столкнулся чуть позже в стенах больницы. История была и остается до сей поры для меня слишком темной. Ранее я писал, что таинственный мальчик, с которым я лежал в одной палате, уже не помню, был то ли постарше, то ли ровесник, а было мне 12, оказался удивительным рассказчиком. Он рассказывал много удивительных историй, вещал причем со взрослой рассудительностью, но в мою память врезались намертво две истории; о черной женщине живущей, по ту сторону зеркала, и о том, как послевоенные дети нашли перекресток миров, и отправились в другой мир, лежащий по ту сторону реальности. Обе этих истории определили мою судьбу и стали легендой моей жизни. Во-первых история зазеркальной демоницы тут же в стенах этой больницы получила подтверждение, я описывал эту историю в обзоре фильма «Пиковая дама. Черный обряд», а затем, как и герой фильма, я начал собирать все скудные сведения об истории знаменитого призрака. Сведений набралось не так уж много, но вот одно знаю точно — Пиковой дамой этого призрака стали звать после повести Пушкина, а до этого имен у нее было достаточно много, в том числе Черноликая. Как видим, данный персонаж гораздо древнее, чем в фильме Подгаевского, но кто у нас на такие вещи обращает внимание?

Max Cady: А вы бы не хотели написать собственную историю Пиковой дамы?

Александр Поздеев: Да, сейчас у меня уже определенно созрело решение написать свою художественную версию этой многовековой легенды, отчасти оттого, что с трактовкой Подгаевского я никак не согласился. Хотя фильм нельзя назвать таким уж однозначно плохим, в нем есть определенные достоинства, только история с подселением в тело девочки мне кажется здесь совсем излишней. Но режиссер волен думать как хочет, для меня это всего лишь версия, не более. Уверен, в той же Москве количество пострадавших от данного призрака зашкаливает, при желании можно было найти живых свидетелей… Да только зачем, если можно всё просто выдумать… Ну, вольному воля.

А еще, открою вам секрет, я готовлю для Клуба-Крик статью «Подлинная история Пиковой дамы. История одного призрака». Там всё будет более подробно с фактами и историческими свидетельствами. Вообще если оглянуться на советское детство, эта самая Пиковая дама — едва ли не главный пугающий персонаж в нем, настоящая страшная легенда, и она заслуживает истинного переосмысления.

Илл.5.Max Cady: Недавно вы говорили, что вдохновленные романом «Оно» Стивена Кинга и его новой экранизацией, планируете написать рассказ про ужасного клоуна. Удалось ли осуществить задуманное?

Александр Поздеев: Данный рассказ сейчас в работе и дается тяжелее других моих работ в жанре хоррор. В этом плане предыдущий «Венди» показался просто легкой прогулкой. И дело не в том, что сейчас тема страшных клоунов уже не так актуальна, особенно в России, где злых клоунов-то и не было отродясь. Менталитет не тот, злые клоуны-маньяки — это Запад, Америка особенно. Да и вообще я сам неоднократно признавал, что после «Оно» Кинга в этой теме делать нечего. Но художник он потому и художник, что бросает вызов зачастую самому себе. Вот и я бросил, и решил, что обязательно открою тему жутких клоунов в России вновь, но для этого нужно было кардинально отойти от стереотипа, навязанного «Оно».

При создании первоначального контура рассказа возникли заброшенный детский садик. Две девочки, забравшиеся в него испытать храбрость и ставшие пленницами злобной силы, живущей в покинутых стенах. Предыдущий мой рассказ «Три шага в пустоту» с похожим сюжетом, как я теперь подмечаю, был в этом плане более прост. Маньяк похитил семнадцатилетнюю девушку прямо с выпускного и устроил ей адскую игру-погоню, где она должна была либо выжить, либо победить.

Max Cady: А чем же тогда кардинально отличается ваш новый рассказ?

В «Игре» все сложнее. Героини — тринадцатилетние дети с неокрепшей психикой. «Игра» — один из самых страшных и кровавых по стилю моих рассказов, Зло в клоунской маске непонятно, неистребимо, и необъяснимо законами логики. Но мне не хотелось писать просто о тупом насилии, исказившем жизнь человека, нужен был некий смысловой узел, и долго ничего не получалось, пока я не написал важную сцену, где выжившая девочка вспоминая события в заброшенном доме, и тогда всё встало на свои места.

Возможно эта сцена даже страшнее пыток и экзекуций, устроенных клоуном-демоном над ребенком. Прошло тридцать лет с того момента, когда выбравшуюся из кошмара девочку встретила мама, окровавленную, порезанную, истерзанную, но она так и не поверила во всё, что рассказала дочь. И для меня это страшнее любых экзекуций, страшнее любого насилия, неверие, вот он — корень многих бед. «Игра» — рассказ о взрослении, наступившем слишком рано, но ведь зачастую с выжившими жертвами маньяков так и происходит; они взрослеют, заплатив такую вот страшную цену. Хоррор для меня только тогда оправдан, когда через сюжет, вроде бы наполненный насилием и болью, проступает лик истинной человечности.

Илл.6.Max Cady: В сегодняшней беседе мы говорим обо всех формах вашего творчества. Расскажите о вашей причастности к кинематографу в родном городе.

Александр Поздеев: Провинциальное кино, и особенно хоррор-кино развивается не такими быстрыми темпами, как хотелось бы. Виной тому то, что провинциалы, любящие кино искренне, заметьте, не имеют возможности заниматься только им одним, всем нужно работать. Но кино по крайней мере у нас в городе развивается и набирает обороты. Правда черепашьими шагами, и при обязательном условии комбината, дающего гранты на съемки, что кино будет социальным. Любителям же иных жанров приходится полагаться лишь на себя, на смекалку, чтобы сделать что-то, когда ничего нет.

В 2015 году мы организовали небольшую команду, человека четыре, задумав снять даже ещё не фильм, а ролик, тизер проекта, из которого позже и родился рассказ «Игра или Ад отражений». Мы нашли актера на роль клоуна, правда у нас из-за неправильного подобного типажа актера, он получился не злодеем, а раздолбаем. Нашли двух девочек по 13 лет, договорились с родителями, одели девочек в школьные платья (нашли на блошином рынке), и поехали снимать в настоящий заброшенный детский санаторий. Тогда то я по-настоящему узнал, что такое кинопроизводство пусть даже такого махонького проекта. Дети упорно не слушались, пытались хулиганить, пришлось проявить строгость. Было жарко, и грим с клоуна начинал течь, в итоге снятый ролик показался нам таким убогим, что мы удалили его и остались лишь фотографии, приложенные к этому интервью. Но ничего не проходит бесследно, и в итоге теперь по итогам той злосчастной съемки я создаю свой рассказ, и не бросаю надежды, что когда-нибудь мне удастся экранизировать «Игру» как подобает, с командой, с бюджетом, пусть небольшим.

А вообще если говорить о провинциальном кино как о явлении, то тут для меня существует только один опыт, и это опыт омского режиссера Дениса Павленко, человека искреннее влюбленного в кино. Все остальное пока в процессе роста, развития, все эти «Черти», «Девятьсот первые километры» и прочее…

Я думаю нам, продолжателям самых известных хоррормейкеров девятнадцатого-двадцатого века, вообще есть что сказать в выбранном жанре. Мы развиваемся, учась на собственных ошибках, ну и на чужих, спорить не буду. Мы, в отличии от западного менталитета, пытаемся развить хоррор не просто как набор бессмысленной бойни, а принести в него философию, тайну, концепцию нетривиального осмысления жизни. По крайней мере я говорю за себя. Для меня «хоррор» точно такой же жанр, как классика, с Достоевским или Толстым равный, развивающийся, несущий гуманное начало, именно так и должно быть.

Max Cady: Планов у вас просто громадьё и сдается мне, что вы еще но о всех рассказали? 🙂

Александр Поздеев: Ну, если подытоживать, то нужно добавить ещё вот что. На данный момент в планах создание трех оригинальных рассказов для антологии «Самая страшная книга». Так же давно уже я вынашиваю замысел короткометражного хоррор-фильма, но это если найдутся те, кто будет вместе со мной болеть этим замыслом, в таком городе как наш таких найти трудно. Так же я очень хочу выпустить собственный хоррор-сборник, и очень надеюсь, что всё это сбудется. Я полон планов, надежд и устремлений к жизни и творчеству.


А теперь бонус к интервью от Александра Поздеева с предисловием.

Сценарии для Магнитогорских кинорежиссеров я писал четыре раза, «Я должен был держать тебя за руку», «Блуждающие огоньки счастья», «Туманные берега Вероники», «Счастье без ограничений». Фильмом, точнее социальным роликом, стал только последний. Но теперь я возвращаюсь в сценарной работе к излюбленному жанру ужасов.

«Заброшенный дом или Присутствие»

/сценарий короткометражного фильма ужасов/

(стилистика написания Автора максимально сохранена, с минимальными редакторскими правками)

Заброшенный дом

Роли: 1970-е годы, Девочка — актриса 13 лет. 1980-е годы, Молодая супружеская пара. 2000-е, Любопытный паренек
Сюжет развивается в одном и том же заброшенном доме на протяжении трех десятилетий, Идея состоит в том, что разные люди в разных временных отрезках чувствуют гнетущее присутствие тех, кто был здесь до них. Как мы все связаны метафизикой времени, как время соединяет тех, кто находится на разных развилках времени? Итак…

Семидесятые.

Девочка подходит к дверям заброшенного дома и трогает ладонью дверь, рассохшуюся, облезлую, что похожа на вход в царство ужаса. Камера фиксирует ее лицо, на нем гамма эмоций «войти/не войти». Наконец любопытство пересиливает, и она входит в холл, заваленный старой мебелью. Через дырявый потолок падает слабый лучик, тускло освещая царство безмолвия. Ей не страшно, она оглядывает все то, чем завален холл, и внезапно замечает старинную игрушку юлу, облезлую, но все равно красивую. Девочка смотрит на нее как зачарованная, потому что (следует короткий флешбек, в котором она трехлетняя играет такой же юлой) юла начинает вращаться и приближаться к девочке, будто кто-то невидимый играет ей. Девочка делает два-три неуверенных шага назад, ей страшно, а юла и не думает останавливаться.
В следующий момент она слышит голоса, голос женский и голос мужской. Точнее это были голоса молодых парня и девушки, они о чем-то настойчиво спорили, совсем рядом. В то же мгновение, набравшись духу, девочка из всех сил пнула приблизившуюся совсем близко настойчивую игрушку.

— Ой, меня что-то ударило по ноге, — послышался голос невидимки рядом. — Да это старинная юла, откуда она прилетела? Мы же одни в этом старом доме.

— Ты уверена?

— Да, тут старинного хлама полно.

Гонимая голосами невидимок, девочка пятилась к выходу, но к сожалению слишком медленно. На другом конце холла, в темном проеме прохода, вспыхнули два глаза, а потом девочка увидела высунувшееся из темноты отвратительно страшное лицо. Дико заорав, она бросилась к выходу, распахнула дверь, ведущую в солнечный мир, и побежала прочь от кошмарного дома.

Камера возвращает нас от бегущей девочки в чрево старого дома, где среди обломков мебели и прочих атрибутов старого дома, странный монстр держит на руках обмякшее тело девочки, будто не зная что с ним делать. Камера отъезжает постепенно назад, и монстр с телом девочки на руках уменьшается, сжимается на глазах зрителя. А бегущая по залитой солнцем дорожке девочка, думающая, что она ещё жива, постепенно исчезает на наших глазах, расслаивается. Вскоре она исчезла вся.

Восьмидесятые.

Девушка потирала ушибленную ногу.

— Она вылетела внезапно, словно из неоткуда, — сказала она очень недовольно, — Как вообще это может быть?

Парень стоял рядом, водил фонариком по дырявому сводчатому куполу.

— А я предупреждал, не нужно лезть сюда, у этого места дурная репутация. Этот санаторий забросили еще в шестидесятые, тут столько людей пропало, последний раз дочь местного партийного бонзы, кажется в 1977-м, десять лет назад.

— И за ней не уследили? — удивилась девушка.

Прихрамывающая девушка и парень пересекли холл, который как-то ещё был более менее освящен из под купола. Далее шел темный погруженный в кромешный мрак проход, ведущий в дальние помещения.

— Ой, нет, я туда не пойду, — запротестовала девушка.

— Хорошо, побудь здесь, — предлагает парень, — Но мне интересно побывать там, меня трудно испугать.

— Нет, я с тобой!

Дальше, освещая путь фонарями, пара двигается, молча маневрируя среди обломков старой мебели. В одной из комнат они вдруг внезапно натыкаются на странный манекен, похожий на девочку лет десяти.

— На этом манекене девочке, одежда как носили в семидесятые, — говорит девушка, — Похоже мы ее нашли.

Вдруг парень вздрагивает, его фонарь высвечивает коряво нарисованного на стене странного монстра, похожего на снежного лохматого человека, держащего на руках или лапах выгнувшуюся девочку, чьи руки упали беспомощно до земли.

— Да что же это?! — в ужасе произносит парень.

Пара, взявшись за руки, начинает отступать в сторону холла. А лицо монстра внезапно отделилось от стены, и раскатом грома пронеслось по пустым коридорам жуткое рычание. Парень и девушка несутся в ужасе к спасительному холлу, и вдруг девушка обо что-то спотыкается. И это не что иное, как скелет той самой девочки, пропавшей десять лет назад.

— Мы вернемся, — хватая ее за руку говорит парень, — Вернемся с милицией, бежим!

Пара выбежала в холл, под спасительный свет, оба облегченно вздохнули, с ужасом оглядываясь назад на темный провал коридора.

— Я чувствую ее присутствие, — внезапно говорит девушка, — нам не уйти.

Молодожены стояли посреди холла, крепко прижавшись друг к другу. Распахнулась центральная дверь, и довольно робко девочка лет десяти вошла, одетая по моде семидесятых. Она очень очень боялась входить в мрачный дом, нарушить запрет родителей, но пересилило любопытство. Парень нагнулся и завел волчок лежащей у его ног юлы. Со стороны мрачного коридора за холлом наблюдали два жутких горящих глаза, и здесь любопытство пересилило, и монстр вышел под свет холла. Девушка широко открыла глаза, чудовище было нарисованным! Их преследовала картина со стены!

Молодожены стояли и смотрели на странного монстра, уверенные, что тот сейчас нападет. Но монстр развернулся и ушел обратно в темноту. Девочка приблизилась к молодоженам и сначала смотрела на дико вращающуюся юлу, а потом пнула ее.

— Катя, — говорит парень юной жене, — Кажется я понял в чем дело. Мы с тобой видим эту девочку как живую сейчас, но на самом деле она была здесь и умерла десять лет назад. Надо уходить, здесь особое и страшное место, смыкающее времена в единой точке. Неизвестно, чем грозит нам промедление здесь, возможно мы умрем как она! Выбираемся!

В это время Кате по ноге прилетела юла, словно из неоткуда. Молодая пара выбегает из страшного дома на солнечный свет, про девочку они уже не думают, оглядываются. Камера фиксирует на лицах молодых людей растерянность, немалое изумление, какое бывает при столкновении с неведомым.

Двухтысячные

Молодой человек, диггер, забравшийся в давно покинутый дом и прошедший его весь, был заметно разочарован. Ни аномалий, ни кошмаров он не встретил, лишь нашел старинную юлу. Эта покрытая пылью годов игрушка словно позвала его к себе. Молча стоя возле нее, он, привыкший ко всему, чувствовал незримое присутствие ушедшего. А дом уже сжимал возле незваного гостя удушающее кольцо.
————————————————————————————————————

ХрипШепотВозгласВскрикВопль (голосовало: 4, среднее: 4,50 из 5)
Loading ... Loading ...

3 комментария Метафизика ужасающего… — интервью с писателем Александром Поздеевым + его сценарий короткометражного хоррора.

Добавить комментарий для Алексей Холодный Отменить ответ

  

  

− 6 = 3