В девяностые годы, когда интерес к мистическим сюжетам был просто на подъеме, но не хватало средств и ресурсов, чтобы красочно это реализовывать, режиссеры немногочисленного жанрового кино нашли хитрый прием, который некий ехидный критик ловко обозвал «Тарковщина». Что же это такое? А это длинные тягучие планы и сцены, которыми прикрывали отсутствие денег; выцветшая пленка, присутствие в кадре множества воды, и часто действие происходило в некой зоне.
В фильме Александра Рогожкина аномальная зона целиком расположена на некой затопленной территории. То есть в кадре суша почти и не присутствует; торчащие остовы старинных телеграфных столбов, давно покинутые здания дополняют мрачность и без того депрессивной до ужаса визуальной картинки. Однако если у Тарковского вода в кадре несет какой-то эмоционально философский посыл зрителю, то у Рогожкина (хотя это не бесспорно, и лишь мое мнение) вода прочитывается как некая сущность, схожая может быть даже с океаном «Соляриса». И незваные путники, вторгшиеся в это кажущееся бесконечным водное пространство — отец, дочь и проводники, имеют отныне путь только в одну сторону, в эту водную преисподнюю, которая, что легко прочитывается, поглотит их и не даст пути назад. В общем так и случится, ни отцу, ни проводникам не суждено будет вернутся, с девочкой все будет сложнее и неоднозначнее.
Атмосфера фильма пронизана тревогой за судьбы героев, за планету, за будущее, которое может оказаться трагическим, если пренебрегать ответственностью за свои действия и за деяния людей. Думаю, можно сравнивать этот фильм со «Сталкером». Но у Рогожкина получилась другая зона, другие люди и идеи. «Сталкер» — это фантастика, а когда снимали этот фильм, уже стала реальностью атомная катастрофа и «зона». Скорее здесь показана реальность в форме гротеска. Да, он не для всех, но это, скорее его достоинство, чем недостаток.
Уже в наше время я был поражен, смотря последний фильм Балабанова «Я тоже хочу», схожестью обоих этих фильмов. И там и там люди бегут от цивилизации, ища некое искупление в пространствах, глубоко чуждых этой самой цивилизации. Рогожкину хорошо удались хоть и не многочисленные, но врезающиеся прочно в память хоррор-эпизоды. Это сцена с пианино, которую вспоминали многие при обсуждении фильма на форумах, эпизод с внезапно оживающей куклой вообще шедеврален (и я до сих пор вспоминаю эту сцену с содроганием спустя тридцать лет).
С полным основанием могу назвать фильм притчевым хоррором. Даже сцена с брошенной в пространстве воды бронетехникой не может ни произвести впечатления. Ну а уж шокирующий финал хоть и снят вполне в духе того времени (и может быть даже можно было и обойтись без него), бьет по нервам наотмашь. Финал символичен — путь назад к цивилизации отрезан, возможно зона приготовила героям миссию стать сталкерами, апостолами новой веры.
Хоррора или околохоррора у нас в стране сняли немало, но почему-то считается, что у нас его нет. Скорее оттого что все эти фильмы школу не составили, а выходили разрозненно и эпизодически.
Я как раз всё больше задумываюсь о том, применимо ли к отечественному искусству вообще такое понятие, как «хоррор-культура»? И напрашивается ответ, что скорее «нет», чем «да». Однозначно у нас в стране не возникало подобных художественных течений. Нет понятия «Целого», которое можно было бы собрать из отдельных элементов, ибо эти элементы (отечественные хоррор-фильмы) — слишком разнородные…
И, надо сказать, наверно долго не будет. Зато триллеры куда более оформившийся жанр в нашем кино. Что касается ужасов — у нас нет национального своеобразия. Только подражания Голливуду в основном.
О чем я и писал в статье » Советские хорормейкеры » для советских режиссеров задавленных параграфом устоявшихся правил и догм фантастика и хорор были отдушиной. Но после единоличных опытов они опять возвращались к рабочим и колхозным темам увы в то время это кормило хотя кинотеатры на таком вот лояльном кино были пусты.