Традиции – это хорошо. Вот электронный журнал Darker уже несколько лет подряд проводит конкурс страшных рассказов «Чертова Дюжина». А КЛУБ-КРИК обсуждает финалистов и учреждает свой приз «по версии КЛУБ-КРИКа». Продолжим!
Вот и «чертова дюжина» финалистов – ровно тринадцать. Сегодня обсуждаем первую порцию рассказов, заодно примеряя, какое кино могло бы из них получиться – ужасы-то нынче наконец-то в тренде кинотеатров!
Веста
80-е годы… Семья Назаровых из городка Черногорск приглашает в дом ведьму, чтобы та уберегла от демонов их дочь Олю. Спустя годы в Черногорск – уже заброшенный город-призрак – стремится отец, жена которого увезла туда их маленьких детей… Помогает ему в этом колдун… Две истории объединяются в клубке мистических событий – удастся ли героям из двух времен спасти своих детей, или ведьмы-колдуны играют в собственную игру?..
Люблю хорошие совпадения! Автор, вот вы, наверно, не знаете, а я сразу после нового года еду в белорусский санаторий «Веста». И после вашего рассказа мне уже страшно… Место глухое, тихое… 🙂
А если серьезно, то игру вы затеяли серьезную. Переплести два временных пласта, добавить эхо афганской войны, вплести ведьм и колдунов (услугами которых пользуются бандиты), и спрятать «концы в воду» в заброшенном городке вроде Припяти или Сайлент-Хилла… В этом крайне интересно разбираться. Кто кем кому приходится, кто за кем едет, у кого какая мотивация. Все это настолько интересно, что рассказ перестает выполнять главную «чертоводюжинную» функцию – пугать.
Давайте перечислять персонажей: ведьма, Галина, Назаров (муж Галины, которого зовут Юра, но которого весь рассказ так и называют по фамилии, а жену – по имени), Оля (старшая дочь Назаровых), Дима (младший сын Назаровых), безымянный муж Оли (только что погиб на афганской войне), демоны (много), Рогатый (надо понимать, главный у демонов). Это все только первая страница. Страху нагнано прилично – тут и образ бесцеремонной ведьмы, и растерянные родители, и «морды демонов за каждой тенью». Мне, как читателю, не хватило главной информации – кто пригласил ведьму и с какой целью? Если ведьму вызвала Галина, то как она объясняет это мужу? Вылечить дочь? Защитить сына в Афгане? Неужели «просто» очистить дом от демонов (первое предложение «Ведьма с порога сказала, что в квартире демоны» на это намекает). При этом ведьма, которая всеведуща (знает, что у Ольги убит муж) даже не знает, что Ольга лежит на кровати в соседней комнате («Кто ещё в квартире?»)¬ При этом на шокирующую новость о смерти зятя Назаровы реагируют вяло. И дальше читателю и Назаровым приходится на слово поверить в главную мотивацию, которую «вдруг» озвучивает ведьма: «Раз муж погиб, дочь ваша ничейная. Рогатый хочет на ней жениться».
Все это происходит в тесных рамках полутора страниц, после чего читателю нужно уложить в голове еще немало героев в «нашем времени». Колдун Хабир (хорошо, что не Кабир, пардон). Неловко рифмующийся с ним мужчина Кир (редкое имя!) Жена Кира – Лена (фамилии не знаем, но вроде не Назаровы). Лена сбежала с детьми Ромкой и Маринкой (возраста не знаем). Чтобы заручиться помощью колдуна, Кир расплачивается с ним годами жизни, как и Назаров, что намекает нам на то, что безымянная ведьма и именной колдун – одного поля ягоды. Но вот почему Кир, в отличие от Назарова, расплачивается не своими годами – не понятно и не мотивировано.
Итого, имеем как минимум девять (!) активных персонажей, которые друг от друга отличаются только по именам, и на территории компактного рассказа им явно тесно – тут замах как минимум на повесть.
Автору отлично удаются «страшные» и «пугающие» описания (даже «пися вышел вас искать» — зачет!), но ловушка в том, что весь рассказ состоит только из пугалок. Полностью. Ни одной передышки – действие упаковано «страшностью» под завязку так, что она перестает действовать, притупляется. Мы не успеваем сопереживать героям (запутались в них), иногда приходится «перелистывать» действие обратно, чтобы понять, что герой «целился в сердце» не пистолетом, а ножом. Сюжетообразующая мотивация Галины выглядит наивной – даже для рассказа ужасов. Галина (спойлеры!) вызвала ведьму, чтобы поженить больную дочь на ком-то неизвестном, чтобы заплатить этим за воскрешение сына, и она не знает, что дочери это повредит – да ладно! Трудно поверить и в реакцию малолетней Маринки при превращении во взрослую девушку, которая вместо «Ой, мама, я стала взрослой тетей!» говорит «…не трогайте, я никому, никому, никому не скажу…» Не скажу что?
Рассказ настолько путается в деталях, что на понимание большой картины уже не остается места: «Проклятые педики с амулетами первыми сбежали из города, оставив людей на растерзание» — что случилось? Как быстро? Люди знали про ведьм и колдунов (и часто пользовались их услугами), а потом наступил апокалипсис из-за семьи Назаровых? «Проклятые педики» — это оценка колдунов словами автора или героя?
Выражаясь словами автора, «порой, решение одной проблемы приносит ещё больше проблем». Понятно, что хотелось лихо закрутить. И нагнать жути. И детектив… В итоге после прочтения в голове остается сцена с Ромкой, да вот это «пися вышел вас искать». Хорошая история – в том числе и хоррор – это всегда «американские горки» — то вверх, то вниз. Автор же запускает эмоции читателя вверх, как ракету, а выдержать постоянно растущий уровень «нагнетания» не удается. Поэтому этот уровень сам собой падает, а автор все старается, накидывает еще кошмаров, еще больше теней, еще больше демонов. Дочитываешь рассказ реально уставшим. А хочется – напуганным.
Вопли
Начало XX века. Турецкий полковник Каплан получает приказ доставить сто тридцать шесть депортированных армян в концентрационный лагерь. Одна из пленных проклинает полковника и призывает к отмщению древнего демона Даханавара…
Рассказ старомодно велеречив, растрачивая более половины текста на исторические справки, флешбеки и «объяснялки». При этом делается это настолько в лоб, что удивляешься смелости автора: а что, так тоже можно? «Так прославленный боевой офицер стал карателем» — и всё. Зачем раскрывать характер поступками, когда можно дать такую строку-титр?
Текст изобилует штампами, словно намеренно пытаясь быть отвлеченным, как учебник истории: «Взрыв яркой вспышкой осветил ночную пустыню», «Жара стояла страшная»… А вот в этом абзаце штампы наросли буквально впритык: «Некоторые утирали слезы с мужественных лиц. У полковника сжалось сердце, он сам был готов расплакаться от ощущения величия момента».
В плюсах у рассказа – прямая, как движение каравана, сюжетная линия «карателя» Каплана. Понятно, что злодея ждет возмездие, и читатель терпеливо ждет, когда и как оно наступит. В такой предсказуемости нет ничего плохого – читатель получает именно то, что ожидал. Хотя над мотивировками персонажей стоило бы поработать. Почему солдат со штыком «черным от крови» вдруг пощадил оскорбившую его женщину? Почему армянка безропотно сносила тяготы пути («Женщина шла медленно, как и все, тяжело переставляя ноги, но было в ней что-то несломленное»), и вдруг – внезапно – «она горько рыдала и рвала на себе волосы, раскачивалась взад-вперед». Из-за чего? Неужели только из-за очереди за едой, явно не первой? Понятно, что автору это нужно для «поворотного момента», но выглядит это немотивировано.
Что точно стоило бы сделать – это придать «злодею» чуть больше человеческих черт (как говорят киношники, «спасти котика») – а они у него есть: он патриот своей страны, любит лошадей, «прославленный офицер» в конце концов. Но автор с ходу заявляет, что герой – «каратель», а значит – с ним не происходит никаких сюжетных изменений. Да, в финале он горько поплатится за издевательства над пленными, но это никак не меняет его характер.
Как антивоенный рассказ об ужасах войны, куда более страшных, чем все вымышленные демоны вместе взятые, рассказ силен, но отстраненная «описательность» и одномерность характера главного героя сильно снижают его силу. Хотя потенциал был.
Все течет
Опасаясь побоев мужа-рыбыка, требующего наследника, Маришка решается усыновить ребенка, найденного в чреве беременной утопленницы. Ребенок получает имя Дёма. Проходит время, и Дёма обнаруживает в себе необычные способности…
Странный рассказ, несколько раз меняющий тональность. Начинается он как классическая сказка про чудо-юдо, потом оборачивается суровой «деревенской прозой» о домашнем насилии и проблеме домашних родов, затем делает скачок куда-то в середину XX века, после Второй Мировой, а заканчивается «нашими днями», с ютюбом и прочими прелестями. В рассказе есть интересный персонаж, словно из сказки Пушкина – «родила царица в ночь, не то сына, не то дочь», который оказывается этаким Дэмиеном из трилогии «Омен» (случайно ли имя героя?), но которому удается смирить свое жуткое происхождение и кое-как примириться с реальностью. При этом не понятно, является ли герой бессмертным «горцем», или же «ребенок становится тем, кем был зачат». Вторая версия интереснее, но это означает, что наш «добрый» Дёма-Демиен обречен выбирать себе женщин, которые умирают от родов, рожая его точную копию…
Что из этого должен вынести читатель – не совсем понятно. То ли это история о том, что мы сами определяем, добрые мы или злые, независимо от происхождения… То ли это просто легенда о водяных, протянутая через сотню лет? Либо это притча, но в чем соль, так и не ясно. В общем, домашнее насилие – это плохо, а дальше, читатель, разбирайтесь сами, что это за история. Любопытно, как эта история попала в финал – не потому, что она хуже конкурентов, а потому что ее «пугательность» довольно относительна. Мне кажется, рассказ бы выиграл, если бы остался на поле «страшной сказки», не углубляясь в XX век. Но если рассказ в финале – значит он нашел своих читателей – и это уже хорошо!
Продолжение следует!
Loading ...
Добавить комментарий