Серая пасмурная стокгольмская погода брезгливо постучала по распахнувшейся от ветра форточке прохладным «обжигающим» ливнем. Малыш с подругой на детской уютной кроватке неумеючи предавались безудержному интиму. Нервно упулившись в телевизор, Карлсон пристально наблюдал по местному каналу художественный фильм «Форсаж 2», особенно ему приглянулась исполнительница роли второго плана — богиня чарующей красоты, знойная актриса кубинского происхождения Ева Мендес. «Как думаешь, у меня с ней что-нибудь получится?» — обращаясь к Малышу с надеждой в голосе поинтересовался Карлсон. «Вряд ли. Она живет достаточно далеко, где-то на Голливудских холмах», — едва вылезав из-под одеяла ответил неудавшийся Казанова с красной мордой. Карлсон незамедлительно воспрял духом: «Она на холмах, я на крыше — сработаемся!» «Где твоя домоуправительница фрекен Бок?», — спросил Карлсон. «Она больше у нас не работает» — с сожалением констатировал мальчик. «В чем причина?», — озадачился Карлсон. «В возрасте», — сказал Малыш. «Батюшки мои!», — воскликнул Карлсон. «В моем возрасте», — успокоил того Малыш, некоторое время назад твой дружище Малыш перешагнул рубеж семнадцателетия — я теперь могу сосать пиво из алюминиевых банок!», — Малыш подпрыгнул до потолка, задев кончиком русых волос краешек фамильной люстры. «С прошедшим, мужик! Держи сюрпрайз!», — Карлсон вытащил из запазухи пятилетровую банку земляничного варенья! «Пасибки, от сердца отрываешь!», — восторженный парень побежал на кухню, дабы поставить стеклянный подарок на полку. «Слушай, Малыш, есть чем поживиться?», — спросил голодный, ничего не евший с позавчера Карлсон, у которого демонстративно заурчало в животе. «Само собой!», — Малыш оголтело понесся на кухню и принес Карлсону стеклянную емкость, наполненную земляничным вареньем. «Как знал. Держи, чувак!», — Малыш протянул банку Карлсону. «Ничего себе! Ты сама доброта! Я тебя обожаю! Ням-ням!», — Карлсон залпом орошил целую банку. «Ой, а кто это у нас здесь прячется?, Спящая красавица, а звать нас как?», — Карлсон потными ладошками пытался одернуть влажное одеяльце с симпотной лежебоки. «Я Малышка, вторая половинка Малыша, в честь троюродной сестры матери отца моего брата сие имя получила», — устало молвила уже женщина. «Стоп! А я тебя знаю! Каждое утро по дороге в приходскую церковь Святого Дэдпула ты подобно Мэрилину Мэнсону откусываешь головы стрижам и ласточкам, а также поджигаешь голубятни» — Карлсон пожал руку несносной ученице районного колледжа. «Только не говори отцу», — Малышка всячески пыталась избежать встречи с разъяренным папулей. «Отцу», — обронил Карлсон, заставив Малышку на секунду улыбнуться.
«Где твои родители, Малыш?», — полюбопытствовал мужчина в самом расцвете сил. «На Чемпионате Мира по хоккею в Москве переживают за сборную Финляндии», — ответил Малыш. «Как шведская семья, считающаяся истинными патриотами, могла заставить себя опуститься до боления за скопище бездушных пьяниц и медлительных неразговорцев?», — удивился коротыш с жужжащим моторчиком за спиной. «У нас на роду написано, что лютого авантюризма нам не занимать!», — с достоинством сказал малорослый взрослый ребенок. Карлсон с недоумением посмотрел на Малыша. «Малыш, ты часом не родственник Дяди Федора из «Простоквашино»?, — спросила Малышка. Малыш промолчал, пристально углядев в белой пигментации волос блондинистой Малышки дьявольские оттенки.
А в это время по новостям объявили экстренный выпуск, в котором сообщали о проделках дуэта знаменитых жуликов Вилле и Рулле. Отъявленные негодяи-домушники «обчистили» родные пенаты Карлсона, унеся с собой старый видеомагнитофон «Hitachi», кассету второй части «Кладбища домашних животных» и не погнушались забрать виниловую грампластинку Тото Кутуньо «La mia musica», зубную щетку, презервативы «Гарпун» и собачий корм «Pedigree». «Проклятье!», — Карлсон был вне себя от ярости. «Успокойся, малыш!», — обратился Малыш к Карлсону. «Я бы еще мог простить деньги из сейфа, но собачий корм!..», — Карлсон что есть силы ударил, как показалось, по столу, но попал по пальцам Малышки. Внезапно наверху кто-то сильно звезданул коленом по трубам. «Вы слышали?», — спросил Малыш. «Если бы сейчас мы были в стандартном североамериканском слэшере, то я бы ответил «Нет, тебе показалось», но поскольку мы находимся на территории европейского государства, в котором люди мыслят более творчески и рационально, и не с таким упоением уплетают картошку-фри и гамбургеры, то я отвечу «Слышали!», — спитч Карлсона прервался новым шорохом сверху. «Я им покажу!», — Карлсон облачился в белую простыню с изображением устрашающего вида оскала известного шоумена Отара Кушанашвили. «За мной!», — крикнул умалишенный полководец. Малыш схватил отцовскую стамеску, а Малышка взяла скакалки малолетней родственницы Малыша, словно героиня Кармэн Электры из культовой пародии «Очень страшное кино», которая вместо ножа вооружилась обыкновенным спелым бананом. Вилли и Рулле пробирались по чердаку, спотыкаясь о деревянные балки и змеиные гнезда: «Мы теперь не мокрые бандиты, мы теперь липкие бандиты», — с воодушевлением молвил испачканный в жиже неизвестного изготовителя Рулле. «Заткнись! Ты слышал?»,- спросил Вилле. «Если бы сейчас мы были в стандартном североамериканском слэшере, то я бы…», — Вилле не успел убрать носовой платок с привередливого рта придурковатого напарника, как бесцеремонно и изощренно был проткнут допотопной телевизионной антенной, внутренности преступника упали на соломенный пол. Карлсон не унимался: «Даже свитер умыкнули, который мне бабушка связала, на святое позарились?», — Карлсон сделал акробатический кульбит, перевернувшись пару раз в воздухе, а затем горизонтальным образом вонзил острие телесигнала антенны в ушные раковины недовольного мошенника. Кровь заляпала клетчатые штанишки Карлсончика. Потеря вещания привела к тому, что у соседки Малыша включилось платное эротическое телевидение, которое потчевало девяностосемилетнюю бабулю костюмированным французским эпосом «Подвески Миледи». Неожиданно из-за угла выскочил Малыш с холодным оружием наперевес. С криком «За Сталинград!» он «залепил» стамеску в спину истекающего кровью Вилле. В одну секунду разозленный Рулле выскочил из-за спины на потерявшего бдительность Карлсона и приставил тому вилку к горлу: «Не подходи, не то ему конец!», — Рулле обращался к едва дернувшейся Малышке. «Спокойствие, только спокойствие! Нажми на красную кнопку! «, — Карлсон был настойчив в своем предложении, обращенном к самому неопытному из криминального тандема. Рулле нажал на кнопку. Зазвучал рев двигателя мотора. Карлсон взмыл ввысь, и, спикировав на грабителя, лопастями пропеллера раскурочил тому все лицо, забрызгав ошметками плоти почти все чердачное помещение, заодно и своих коллег по несчастью с ног до головы. «Спасибо, Карлсон, даже не знаю, как тебя отблагодарить!», — Малышка прицепилась к шее Карлсона, словно приставучая липучка «Если твой бойфренд разрешит мне воспользоваться твоим телом, думаю, это будет лучшим поощрением моего героического поступка», — ухмыльнувшись ответил Карлсон «Да пустяки, дело-то житейское! Друг, ты славно потрудился, делай, что хочешь. Меня нынче больше волнуют выборы в парламент Кабо-Верде!», — заключил Малыш. Вдруг Карлсон почувствовал боль в правой ягодице. И рухнул в обморок. Смерть настигла добродушного летуна слишком рано: последний сезон «Игры престолов» он так и не досмотрел…
На похоронах присутствовала лишь супруга Карлсона Хельга, вынашивающая в чреве ребеночка Карлсона. «Какой месяц пошел?», — глядя на округлившийся животик полюбопытствовала Малышка. «Сентябрь, скоро урожай собирать», — всхлипывая ответила одинокая мать. Малышка призадумалась. «Наш род живет исключительно до тридцати, а после тридцати покидает свое тело, чтобы слиться воедино с вечным блаженством», — Хельга едва сдерживала слезы, чтобы не расплакаться. «Куда проще узреть блаженство, не умирая. У меня в комнате растет…», — воспитывающей затрещиной Малышка не позволила Малышу развить мысль. «Уважаемая Хельга, но вам сорок восемь лет, почему же вы до сих пор не подохли, как уличная собака?», — спросила Малышка. «Это длинная история…», — ответила вдова усопшего, которая снова отчего-то разревелась навзрыд. Оказалось, судебные приставы за неуплату жилищно-коммунальных услуг угрюмо выносили последние вещи Карлсона: машинное масло, пирожки с повидлом, антифриз, игральные карты с голыми бабами, портвейн. Ввиду сырости крыши, один из приставов, подскользнувшись, чуть было не грохнулся с оной. Среди всего прочего захватили ржавый сундук с прикрепленной к нему ностальгической фотографией Карлсона в обнимку с шестилетним Малышом на карусельке. Он улетел и больше не вернется…
Исполнительный продюсер: Крис Картер
Роли исполняли:
Лия Ахеджакова — Малыш
Олег Басилашвили — Карлсон
Андрей Мягков — Малышка
Вилле и Рулле — сросшиеся сиамские близнецы Глаша и Кристофер
Лидия Вележева — лесничий
Loading ...
Добавить комментарий