Конкурс страшных рассказов «Чертова Дюжина» дружественного вебзина Darker подходит к финалу, и КЛУБ-КРИК начинает публиковать свои отзывы на финалистов, а также публиковать фэн-постеры!
На прошедшей недавно встрече авторов серии «Самая Страшная Книга» на выставке Non-Fiction прозвучала мысль, что новым трендом в российском хорроре становится хоррор… исторический – об этом напрямую говорят результаты голосования в ССК. И что вы думаете? Первые же три рассказа финала в алфавитном порядке как раз относятся к этому поджанру. Что ж, посмотрим, чем пугает нас история родного края…
БОЛЬШАЯ И МАЛЕНЬКАЯ
В доме богатея Аристарха Петровича переполох – наконец-то родился его первенец: все предыдущие его браки заканчивались смертью жен при родах. Оказывается, эти младенческие смерти неспроста происходят в его доме, где все друг друга ненавидят, каждый что-то скрывает, и ради выгоды готов хоть на сделку с нечистым…
Автор наворотил сюжетных ходов так, что без путеводителя не разберешься. Есть Аристарх Петрович (младший) и Петр Аристархович (старший). Есть Зойка большая и Зойка маленькая. Есть важные для сюжета слуги Аниска, Домна, Стешка, Адка, да еще три жены Аристарха Петровича. Жесткий патриархат приводит к большому количеству беременностей. Действие ведется то от лица Б.Зойки, то рассеивается флешбеками, да такими, что поневоле вспоминается тяжелая жизнь рабыни Изауры на бразильской фазенде, а то и «Черный Лебедь» с безжалостной женской конкуренцией.
От такого перебора действующих лиц и сюжетных линий поневоле устаешь. К счастью, автор спасает хорошо построенной картинкой, особенно когда он «видит» глазами странноватых Зоек. Несколько искусственной кажутся на этом фоне линия кота (ну будто вставку из «Кошачьего глаза» Кинга увидел) и сцена с дьяволом. Кстати, учитывая, что Аристарх Петрович, по сути, был возвращен к жизни дьяволом, ведет он себя мелковато, а именно точь-в-точь, как папаша – брюхатит всех служанок подряд.
Посреди хитросплетений флешбеков и заговоров, ярко выделяется сцена с «подменой» младенца – она сделана эмоционально, мощно и по-настоящему ужасно: мать сжигает в печи собственного младенца. А вот в развязка этой сцены дана настолько буднично, что даже разочаровываешься:
«Хозяйку увели в её покои, Софрон отправился в участок, Домна свалила свою работу на судомойку и подёнщицу, пошла спать. Аристарх Петрович прихватил из буфета пузатую бутыль и поманил за собой Адку. Аниска должна была присматривать за Светланой Фёдоровной» Ну просто – «еще один обычный день», да и только. Совершенно нелогично поведение Аристарха, который так долго ждал наследника, а потеряв его тут же «поманил за собой Адку».
По логике сюжета, сцена с сожжением младенца должна была бы стать кульминацией, но волею автора она оказалась запрятана в самой середине текста, после чего события медленно замедляются, замирая к концу. Для сравнительно короткого рассказа это не самая выигрышная композиция. Но за богатый язык и погружение в кровавые семейные разборки автору спасибо.
ВАТАЖНИК
Братья Ждан и Дарен возвращаются из похода с живой добычей – полусотней невольниц. Женщин они планируют отдать полулюдям-полуживотным, с которыми достигнут хрупкий мир. Когда братья обнаруживают свою деревню разоренной, подозрение падает на племена полулюдей…
Рассказ разворачивается медленно и неторопливо, словно у автора в запасе целая повесть. Так же как войско «тянется исполинской гусеницей», также тянется и действие. Первая пара страниц уходит на «развитие мира», который тут устроен не проще, чем кланы в «Игре Престолов» — китоврасы (полукони) созничают с людьми, а тавры-полубыки – не очень, а псоглавцы и вовсе людей ненавидят, но вступают с ними в торговые отношения. Тут же возникает и главная биологически-торговая проблема – самки полулюдей не могут рожать детей (что в принципе означает довольно быстрое вымывание генов животных), а «оказавшаяся в тягости невольница обесценивалась и до той поры, пока не освобождалась от бремени, не стоила ни гроша» — довольно странно – при таком подходе полулюдям стоило бы скупать всех беременных женщин, которые снова смогут родить впоследствии. Все эти досужие и совсем не хоррор-рассуждения появляются в голове праздного читателя как раз из-за отсутствия действия – два брата, по типажам жутко похожие на сыновей Тараса Бульбы, медленно едут домой.
Действие немного оживает, когда назревает конфликт – застенчивому Дарену нравится одна из пленниц, но по местным обычаям ее точно продадут полулюдям. Предлагаемый брутальным Жданом вариант «вломишь… семя на сторону сливай» ему не подходит.
Сожженная деревня лишь откладывает разрешения конфликта — и опять-таки не возникает ощущения, что читаешь хоррор-рассказ – тут скорее вспоминается семеновский «Волкодав».
«Там, где раньше стояли избы, теперь топорщились седые холмики прибитого дождём пепла. Устояли лишь сложенная из кирпича кузница с провалившейся крышей, покосившаяся пекарня да церковный остов. Раскинув руки, будто хотел напоследок обнять землю, лежал ничком старый кузнец Мокей» — в этом нет ничего неправильного, но и ничего нового. Это как будто смотреть одно и то же кино по десятому разу.
Затем трижды повторяется один и тот же сюжетный поворот: шли-шли, трупы полулюдей нашли. На детектив это не тянет, так как понятно, что деревни разоряет сила пострашнее полу-псов.
На фоне долгого похода развязка стремительна – старший брат просто быстро и бесславно гибнет, а младший – чтобы читатель уж точно перестал ему сочувствовать – зачем-то совершает бессмысленное убийство одной из пленниц, чтобы сойтись со своей любимой в финальной «шокирующей» сцене. При этом логику Ясмины трудно понять: «Ни один зверь не продаёт чужакам своих самок» — но ведь автор сам сказал выше, что они все бесплодны!
Так что получается перекос – автор «недогрузил» главную эмоциональную линию, толком даже треугольника Дарен-Ясмина-Ждан не получилось (хотя потенциал у этого треугольника был большой – особенно если бы Ждан «сливал на сторону», а его застукал брат), но перегрузил «походную» и «мироописательные части». Как будто мы увидели с большой высоты целые армии людей, полулюдей и сфинксов, но совсем не разглядели в мешанине людей с их болью, конфликтами и надеждами. А от рассказа хочется в первую очередь этого. Так что как «былина» рассказ вполне самостоятелен и богат, но как «хоррор-рассказ, призванный напугать»? Не очень.
Д
ВУДУШНИЦА
Ивар преследует жуткую ведьму, погубившую немало сел. Полагая, что цель оправдывает средства, в погоне за ведьмой он сжигает целые деревни невинных людей, так что дороги назад у него нет – люди считают его убийцей. С помощью дьякона Серафима, единственного уцелевшего в поселке, Ивар решается на последний бой с нечистью.
Из первой «исторической» тройки рассказов ЧД, «Двудушница» выгодно отличается правильным балансом «общепознавательной вводной» и непосредственно историей главного героя Ивара. Путешествие у него неспешное и малодиаложное, словно путь Ди Каприо в «Выжившем», но за счет хорошей стилизации и правильно выстроенных загадок скуки не возникает. При появлении дьякона рассказ оживает диалогами и непростыми отношениями героев – с одной стороны, дьякон «принял знак ведьмы», так что Ивар грозится не только убить его, но и «надругаться напоследок» (Ивар полон сюрпризов, особенно когда говорит Серафиму «Я таких молоденьких люблю»). С другой стороны, дьякон нужен ему как провожатый, как источник информации, да еще и как единственный человек, которому Ивар может рассказать «свою правду», свою версию истории, если не оправдывающей его, то облегчающей ему душу. Эта двойственность отношений Ивара и Серафима становится главным стержнем рассказа.
Сражения с нечистью описаны со смаком, хотя в жанре «хмурые воины против мертвецов» трудно сказать что-то новое. А вот ведьма выписана тщательно и добротно. Поневоле начинаешь чувствовать груз – физический и нравственный, который тащит на себе Ивар, и хотя он прямым текстом признается в убийствах невинных людей – удивительным образом продолжаешь воспринимать его как положительного героя, мол, так было надо, иначе никак ведьму не убить… Собственно, поэтому финал и кажется единственно уместным – дьякон уже продал свою душу, а Ивару не снести тяжести своей.
Крепкий, мрачный, жесткий рассказ, напомнивший победителя прошлого года «Костяного».
Продолжение следует…
Loading ...
Добавить комментарий