Рогоносец — рецензия на фильм «Рога» (Horns, 2013)

Томный юноша, резвый юноша, пылкий юноша Иг Пэрриш был слишком молод, чтобы стать рогоносцем как в сугубо переносном, так и в самом что ни на есть нагло прямом и твердом, как традиционная утренняя эрекция после традиционной же для Ига беспробудной попойки, смысле. Но он им стал, проснувшись однажды с парой дополнительных эволюционных органов в виде симпатичных дьяволических рожек на своей буйной головушке. Обретя столь нестандартный телесный апгрейд, который к тому же позволяет успешно выявлять всех порочных обитателей в родном для нашего героя непорочном городишке, Иг решает восстановить утраченный персонально для него баланс справедливости и найти того бесславного ублюдка, кто отправил гулять кровавым лесом любимую девушку достопочтенного рогоносца. Установление истины без многочисленных жертв, естественно, не обойдется.

Экранизация одноименного бестселлера Джо Хилла, «Рога» 2013 года, снятые под чутким режиссерским руководством небезызвестного Александра Ажа, снискавшего славу в первую очередь как бесстыжий устроитель исключительных в своей беззастенчивой жестокости кровавых бань, на первых порах непривычно аскетичны в своей эксплицитной экстравазатности и чрезвычайно экстравагантны в своей жанровой принадлежности, лишь к финалу набирая немыслимые обороты творческого азарта и неиссякаемого искушенного безумия. Будучи практически тем же самым, что и «Зубы» Митчелла Лихтенштейна, только с явным фаллическим уклоном, обязательным дьяволопоклонством и извивающимся эротично образом змия-искусителя, «Рога» в режиссерском исполнении одного из самых ярких представителей «новой волны» французского хоррора Александра Ажи являются тем не менее историей с крайне непрозрачной моральной, прозрачной структурой и невзрачной жанровостью ввиду того, что от оригинального литературного первоисточника фильм на поверку оказывается достаточно далек, поскольку книгу Джо Хилла, отличающуюся отменным цинизмом и отпетым абсурдом на грани фола, постигло смещение всех моральных акцентов в сторону однозначной однополярной антагонистичности и противостоящей ей, столь же незатейливой протагонистичности, ссохшихся до черствой корки односложного конфликта между Добром и Злом без полутонов и излишества теней на просветленном лике мстителя-рогоносца, по сути являющегося воплощенным Сатаной в мире, преисполненном невоплощенности и маскировочной выхолощенности. Поставленная во главу философского угла тема порочной дуалистичности в картине не находит должной реализации, так и оставаясь начертанной очень поверхностно, хотя и крайне броско. Вместо обличительного портрета современного человека из маленького мира, втиснутого в узкие рамки лицемерной правильности и нарочитой традиционности, в то время как мир большой для него чужд и непригоден, а он, маленький человек, в нем бы был просто нежизнеспособен, Александр Ажа представляет на редкость тривиальный взгляд на проблематику альковных отношений, заставляя Ига смотреть не в глубь, в самое себя и в окружающих, а по сторонам. Социальная сатира, унавоженная инфернальным цинизмом и бескомпромиссным нигилизмом, банально скатывается в ладно скроенный романтический детектив, дабы лишь в финале разрядиться парой эффектных смертоубийств и вовсю пенетрирующим катарсисом, за которым, впрочем, совсем не будет стоять новаторских решений и неочевидных просветлений. Ажа действует грубо, с нажимом, без лапидарности, но с большой долей сказочного ультраморализаторства, когда риторические вопросы и моральные дилеммы искусно подменяются ригористическими кроссами по прямой и стереотипными проблемами по кривой. Трансгрессию, транс и просто чрезмерную агрессию, буйство ультранасилия и отсутствие всяких социальных книксенов Александр Ажа сводит в фильме к простой линии раскаяния и сброшенных пут искушения, который так и не стал по-настоящему притчей и застряв чуть ли не окончательно на жанровой развилке между типическим романтическим фэнтези, типическим же молодежным фильмом ужасов, детективным триллером и абсурдным трэшем, не сумев достигнуть желанных высот ни в одном из вышеперечисленных жанров.

Если роман Джо Хилла был примером качественного и даже в чем-то нарочито провокационного социально-бытового хоррора с вкусными примесями гротеска, черного юмора, сатиры и циничного абсурда, фактической притчей о двойственности человеческой натуры и всеобщей социальной слепоте, о зле, которое пронизывает всех и каждого в небольших социальных сообществах по их же собственной воле, подменяя и отменяя все нормы и устои, маргинализируя и извращая как таковых людей что снаружи, так и внутри, но без трэша/угара/содомии, то его кинематографическое воплощение едва ли имеет адекватное прочтение, на выходе представляя из себя беспримесный с точки зрения синематических компонентов денатурат истинно концентрированного мультижанрового литературного произведения. Фильму на всем его протяжении присуща излишняя многословность, не подкрепленная в достаточной степени многослойностью и остро необходимыми в данном случае режиссерскими изысками. В картине не дожат по максимуму ни фильм ужасов, ни социальная сатира, ни абсурд, и «мой маленький пухлый розовый пони» трансформируется вполне по Кроненбергу в «моего маленького кровожадного дьявола», который хочет лишь одного — быть оправданным, быть парадоксально беленьким, а не тотально черненьким, ведь Бога по сути в картине нет; его не видно, он в отпуске, в отлучке. Здесь Бог подменен эгоизмом, эгоцентризмом и изобилующими страстями обыкновенных людишек. Только прежде чем восторжествует мнимая справедливость для одного конкретного типажа в одном крайне неконкретном маленьком городке, населенном сплошь двуличными сволочами, которых убивать-то, бодая до смерти, не жалко, а дико приятно, придется продраться сквозь дикие влажные джунгли клише и придти к сухому остатку односложного вывода, заключающегося в том, что каждому свое по заслугам: кому-то рога на голове, а кому-то рога же, но в голову.

Страница фильма «Рога» в КЛУБ-КРИКе