Жил был один несчастный кореец поблизости Жёлтого моря, на ничейной земле. И на земле той творился беспредел несусветный, именуемый иносказательно «бешенством». Нищета и озлобленность травила души и ускоряла жизненный путь в сторону могильных холмиков. А то и вместо холмика — ко дну морскому. И работал тот кореец таксистом. Слаб он был духом. Несилён был телом. В тоске по уехавшей на заработки жене, да в маджонговом казино время коротал, зарплату проигрывал, долг плохим дядям не отдавал. Жёлтое море уже заволновалось об очередной заблудшей душе, разинуло пасть, дабы принять в свою безбрежную глотку сор из мяса и костей. Но вот однажды таксисту повезло: сделали ему предложение, от которого невозможно было отказаться. И дела можно поправить, и долг вернуть, и жену повидать. Надо лишь отправиться в Сеул и убить одного человека. Но, как говорится, было бы всё так просто, если не было бы всё так сложно.
Начав рассказ в просветительских интонациях на эпический манер, Хонг-джин На примеряет мантию почётного этнографа — путешественника, решившего открыть самому широкому зрителю новую точку на политической карте мира. Первая глава «Таксист» исполнена вычурным реализмом, когда трущобные улочки противны в меру, упадок духа рифмуется с алкогольным трансом, мерзкие физии мерзки ровно настолько, насколько главный герой симпатичен на их фоне. Акцент на водном пространстве подчёркивает изолированность территориального действа и заявляет о склонности к глобализированному обобщению. Но уже со второго абзаца «Киллер», история ширится не эпическим макаром вдаль, а драматическим образом вглубь. Ставшее традиционным для южнокорейского кинематографа переворачивание сюжета с ног на голову происходит в «Жёлтом море» невероятно быстро и совершает смысловые кувырки не единожды. Хитросплетения очевидных интриг наслаиваются одна на другую, очевидности теряются где-то там, в воспоминаниях и привязанностях персонажей. В холодном климате, в невозможности спасения, в постоянном бегстве от врагов, от друзей, от собственных страхов. Случайный преступник, вызывающий поначалу отторжение поверхностным штрихом сценарного воплощения, презираемый, в дальнейшем, за безволие и глупость, начинает приковывать внимание непотопляемой целеустремлённостью, чуть ли не в буквальном понимании. Бесконечный бег когда-нибудь закончится и начнутся бесконечные столкновения и выяснение отношений, что приведёт неизбежному насилию и неистовой ярости. В изобретательности построения композиции и визуального оформления авторам не откажешь. Эстетический взрыв фильма носит запредельно динамичный характер. Эксцентричные драки с применением крестьянской утвари наследуют традицию национального экшена и впрямую цитируют шедевр «Олдбой». Наши любимые молоточки с топориками в руках армии наёмников льют реки крови. В ближнем бою баранья кость куда предпочтительнее пистолета по эффективности использования и зрелищности на потеху зрителю. С «Олдбоем» роднит и финал, не столько шокирующий, сколько абсурдный по своей нелепости и логичности одновременно.
Фильм Хонг-джин На — никакой не эпос про то, как трудно жить этническим корейцам на чужой территории. В прологе нет обмана. Это всего лишь начало цикла из нескольких кругов не то ада, не то чистилища. Как и положено циклу, замыкание произойдёт в условленном месте, откуда всё и началось. Морем рожденное — в море и уйдёт. Жизнь ведь штука бессмысленная и до коликов смешная. Ядром самого несусветного хаоса является частный случай, какая-нибудь бытовуха-раскладуха, в которой нет и доли поэзии, ни намёка на оправдание затраченных усилий. Боевик, триллер, драма, эпос, трэш — назови как угодно: всё подойдёт многослойному отрезку запечатлённой жизни, но никакой отдельный жанр не отразит, в полной мере, магической сути кинематографического явления под названием «Жёлтое море».
Добавить комментарий