Стэнли Кубрик один из немногих (если не единственный) классиков мирового кино, который в своем творчестве упорно обходил «вечную» тему отношений мужчины и женщины. С учетом широчайшего жанрового разнообразия его картин — от фантастики и политической сатиры до военной драмы и антиутопии — такое «упущение» вовсе не кажется случайным. Более того, до 1999 года в активе у Кубрика было всего два фильма, в которых «мужское-женское» было бы более или менее значимым. Отбросив «Спартак» — 
навязанный коммерческий проект и «Лолиту» по Набокову, где было лишь «мужское», остаются только «Поцелуй убийцы» и «Барри Линдон». И если в первом из них романтика была лишь формальным поводом для молодого режиссера сыграть в нуар, то в «Барри Линдоне» любовь и брак для героя — 
всего инструменты достижения целей иного рода. И только последняя картина Маэстро развеяла миф о том, что Кубрику (трижды женатому, кстати) тема взаимоотношений полов была чужда. А сделав это настолько убедительно, мастер намекнул, что, возможно, к этой картине он сознательно шел всю свою карьеру и жизнь.
Билл и Эллис Харфорды — обыкновенная семейная пара среднего класса. Они живут в отличных нью-йоркских апартаментах, воспитывают симпатичную дочурку и нанимают слуг для работы по дому. Он — преуспевающий доктор, лечащий богатых пациентов, она — безработный искусствовед, неспешно 
ищущая подходящую галерею искусств. Они красивы, счастливы и немного утомленные комфортом. Эта утомленность проецируется и на их сексуальную жизнь, из которой уже давно исчезла былая искра. Все меняет один званый вечер, на котором и муж, и жена позволяют себе легкий, но вовсе не 
незаметный флирт с симпатичными незнакомками и незнакомцами, после чего супругов ждет краткий всплеск уже подзабытой страсти, а позже и откровенный разговор, отправивший их в своеобразное путешествие по миру собственных чувств, грез и запретов. И если муж, будто современный Одиссей, попадает в круговорот полного пороков ночного города, то жена, словно Пенелопа, остается дома наедине с мыслями и подспудными желаниями.
Исследователи отмечали, что у Кубрика, всю жизнь строго хранившего тайны своей личной жизни, в последней картине присутствует на удивление много персональных моментов. Например, Кидман в очках и с непослушной прядью волос очень похожа на Кристиану, последнюю жену режиссера. Квартира 
Харфордов напоминает нью-йоркское жилище Кубриков конца 60-х, на стенах которого висят картины за авторством его жены и падчерицы, а герой Круза дома смотрит американский футбол, что было одним из любимых занятий самого режиссера. Есть еще несколько подобных
наблюдений, которых, конечно, слишком мало, чтобы считать фильм исповедальным, но по меркам отшельника Стэнли Кубрика это воистину большая откровенность. Сохранив основные сюжетные повороты литературного источника («Новелла снов» Артура Шницлера), Кубрик изменил место действия и национальность героев — еврейская пара начала столетия из еще декадентствующей Вены преобразовалась в американцев из современного Нью-Йорка. Это не только символическое возвращение в родной город (фильм снимался в Лондоне), но и намек на то, что произошедшая история мало зависит от времени и места, но имеет свойство повторяться.
Фильм родился на стыке традиционно отстраненного режиссерского подхода и тематики, которая по умолчанию требует значительного личного участия. Возможно, именно поэтому «…глаза» до сих пор 
считают самым противоречивым его фильмом, зачастую одаривая полярными оценками от разных категорий зрителей и критиков. В отличие от большинства фильмов о парах в кризисе, он строится не на проблеме измены, а сосредотачивается вокруг супружеской верности, главные враги которой скука и невозможность больше удивлять партнера. Кубрик никогда не был моралистом, а поэтому не дает каких-либо советов, он, скорее, сторонний, но не безучастный наблюдатель, слишком хорошо понимающий все тонкие аспекты щекотливой ситуации.
Название фильма, как и название повести Шницлера, явно указывает на переплетение реального и нереального, а грань, пролегающую между двумя 
мирами, уловить весьма сложно. И ни покров ночи, ни таинственный синий свет в интерьерах, ни порой гротескные персонажи, ни венецианские маскарадные маски не способствуют тому, чтобы давать однозначные вопросы. Их если и следует искать, то вовсе не в простых по форме репликах актеров и
даже не в шикарно поставленных кадрах, а в интонациях и мимике персонажей, которые не всегда говорят, что думают, и не всегда думают, что говорят. Недаром же Кубрик мог по несколько недель снимать и переснимать одну и ту же сцену, добиваясь нужных реакций от семейной на тот момент пары Круза и Кидман. И если их брак, в конце концов, спасти так и не удалось, то, возможно, только потому, что те слишком редко пересматривали последний фильм единственного в истории режиссера, закончившего карьеру столь громкой и призывной руганью в Вечность.
Loading ...
Добавить комментарий